Братья Хан- о них нужно знать

В 1904 году, молодой русскоподанный кореец, Хан Елисей, обремененный семьей, с малыми детьми, перебирается из Нижнего Янчихэ в Сучанскую долину, “за куском земли”. Хан Елисей оседает в большой корейской деревне Николаевка (Синенгоу).   В большой семье Хан Елисея было шестеро детей: старшая дочь, ее следы после замужества потерялись в Китае, сын – Григорий (Хан Чан Гер), 1892 г.р., сын – Иннокентий (Хан Шен Гер), 1895 г.р., сын – Ермолай, ~ 1898 г.р., дочь – Евгения, ~ 1901 г.р., сын – Александр, 1904 г.р..   Можно предположить относительно счастливую жизнь Хан Елисея в самом начале 20 века, когда устои империи казались незыблемыми, и была земля, которая кормила, и дети росли – старшие учились, младшие радовали. Но ход мировой истории 20-го века настигает всех, все стали вольными или невольными участниками событий, событий грозных, трагических.   Разгорается русско-японская война 1905 года. Результат войны печально отражается на корейцах. Протекторат Японии над Кореей имеет непоправимое последствие – начинается массовый исход корейцев на русский Дальний Восток, где не просто бедному эмигранту, на горизонте которого маячит только одна доля – батрачество, отягощенное полной бесправностью.   У Хан Елисея пока нет места для большой тревоги, старшие еще подростки, в 1904 году появляется самый младший – Александр. Но стремительный бег времени, калейдоскоп мировых событий, передел сфер влияния мировых держав, драматически отражаются на семье Хан Елисея.   В 1915 году, старшие сыновья – Григорий (Хан Чан Гер) и Иннокентий (Хан Шен Гер) по мобилизации царского правительства, как русскоподанные, призываются в действующую армию, на 1-ю мировою войну.   На момент призыва, Хан Чан Гер, уже вел свое крестьянское хозяйство, помимо самостоятельного ведения хозяйства, Хан Чан Гер успел поучаствовать в общественно-политической жизни корейцев Приморья, будучи деятелем Сучанского местного союза общества “Квонопхе”.   Хан Шен Гер, с 1912 вплоть до мобилизации работал переписчиком в полицейском управлении в с. Владимиро-Александровске. Он успел получить следующее образование: окончил церковно-приходскую школу, затем двухклассное высшее училище с пятилетним курсом обучения. Продолжил образование в Китае, где выучил китайский и японский языки, тем самым, освоил все основные языки Дальнего Востока.   Оба брата на войне проявляют себя как отличные солдаты. Хан Чан Гер в Иркутске получил военную специальность пулеметчика. После чего в начале 1916 г. был направлен на Юго-Западный фронт, и после неоднократных боев против Австро-Германских войск, в ноябре 1916 г. был направлен в Киевскую школу прапорщиков, по окончании которой был назначен младшим офицером в Туркестанский Военный Округ, где выполнял обязанности командира взвода.   Хан Шен Гер тоже становится прапорщиком, только не известно, где и какую военную специальность получил, но это не столь важно, важно, что корейский юноша получил звание офицера.   Великое благо, что молодые люди не погибли в войну, которая унесла миллионы жизней. Оба брата возвращаются домой. В феврале 1918 года демобилизуется Хан Чан Гер, в апреле возвращается Хан Шен Гер.   В центральной России и на Дальнем Востоке власть взяли Советы с неслыханными лозунгами о равенстве, братстве, свободе для всех угнетенных народов. Эти идеи немедленно увлекли молодого корейца, уже в апреле 1918 года Хан Чан Гер организует в Синенгоу один из первых Советов в Приморье. Первым решением, которого было распределение земли среди корейского населения без различия подданства. И такое решение было воспринято корейцами с великим воодушевлением. Это решение Совета соответствовало чаянию корейцев, переживших аннексию, эмиграцию и батрачество. Фактически, это был первый революционный акт в истории корейцев. Никогда прежде, кореец не получал землю на принципах социальной справедливости. Однако Совет Синенгоу просуществовал всего два месяца. В конце июня 1918 г. власть Советов во Владивостоке пала под натиском чешских войск, и перешла к правительству Дербера, считавшего себя легально избранным Сибирской Областной Думой, затем, в ноябре отошла к “Верховному Правителю” – Колчаку.   В момент чешского переворота, члены Совета Синенгоу, получив об этом извещение от Совета Сучанского рудника, стали готовиться в поход в защиту Советской власти во Владивостоке, но выступить не успели – было поздно. Но, организация и подготовка к вооруженному сопротивлению против “белочехов” стала началом развития корейского партизанского движения в Приморье.   Спустя короткое время после переворота, по доносу противников Советов, на Сучан прибыли отряды “белочехов” для ареста членов Совета Синенгоу, но, последние, своевременно скрылись в тайге и в глухих хуторах.   В октябре месяце 1918 г. в Сучан прибыл японский отряд, с которым активно сотрудничал один из ярых противников Советской власти Ким Гнок. Он указывал местонахождения бывших членов Совета.   Между тем, члены Совета “Синенгоу” установили связь с организаторами русских партизанских отрядов Н. Ильюховым, Т. Мечиком и другими, и совместно проводили агитационную работу среди населения; собирали винтовки и патроны, готовясь к вооруженному сопротивлению.   26 октября в Сучане был образован “Комитет по подготовке революционного сопротивления контрреволюции и интервенции”.   21 декабря съезд руководителей боевых дружин Сучанской долины в селе Фроловка принимает решение о восстании. На съезде избирают командующего партизанскими отрядами Сучанской долины и его заместителя, ими стали Ильюхов и Мечик соответственно.   Началась гражданская война на русском Дальнем Востоке.   Корейцы Приморья безоговорочно встали на сторону “красных”. Важнейшим фактором такого решения стала японская интервенция. Борьба с ней означала борьбу за национальную независимость. Поэтому корейцы оказались единственной нацией в России, которая не разделилась на “красных” и “белых”, а всецело, без различия на групповые приоритеты оказались в одном лагере, противоборствующим интервентам и белогвардейцам.   В декабре 1918 г., после перехода власти в Приморье к “Верховному правителю”, начались вооруженные выступления крестьян Сучана, поводом к которым послужили объявленная властями мобилизация мужского населения 18-43 летнего возраста, приказ об изъятии у населения оружия и последовавшие затем карательные экспедиции.   Карательный отряд прибыл и в Синенгоу. Сохранился акт о расправе белогвардейцев и интервентов с мирным населением в селе Николаевке (Синенгоу): “Комиссия в составе председателя Петра Николаевича Ким, членов: Афанасия Николаевича Ким, Иннокентия Елисеевича Хан, Ивана Львовича Цой и секретаря Василия Григорьевича Нигай на основании протокола Ольгинского уездного земства приступила к обследованию бывших расстрелов, телесных наказаний бывшими войсками адмирала Колчака, карательными отрядами Волкова, Смирнова, экспедиционными войсками Японии и Америки, причем оказалось: расстрелов в дер. Николаевке не было. Подвергнуты телесному наказанию председатель сельского общества Иннокентий Хан за невыдачу партизан во время облавы Николаевки колчаковскими войсками. Гражданин Елисей Хан за непредставление винтовки начальнику карательного отряда Смирнову подвергнут побою, отчего спустя несколько месяцев скончался. Председатель комиссии (подпись)”.   Телесному наказанию и побою были подвергнуты герои нашего рассказа – Хан Шен Гер (Иннокентий) и отец братьев Хан – Хан Елисей.   О действиях колчаковцев и создании первого корейского партизанского отряда пишет сам Хан Чан Гер: “Быстрому переходу к вооруженной борьбе и организации первого корейского партизанского отряда способствовал бой под д. Николаевкой (“Синенгоу”) и действия отряда Смирнова после него. Русский партизанский отряд после боя под д. Николаевкой (“Синенгоу”) вынужден был отступать. Местные корейцы кулаки донесли штабу генерала Смирнова, что в бою принимали участие и корейские партизаны. Получив такие сведения, колчаковский отряд стал издеваться над трудящимся корейским населением: избивал и пытал женщин, стариков и детей. Скрывавшиеся члены корейского с/совета пришли к выводу, что одной помощи русскому партизанскому отряду недостаточно, что нужно самим браться за оружие и с этой целью организовали первый партизанский отряд из членов с/совета. Пять человек, в лице т.т. Хан Чан Гер, Ким Ден Хо, Ким Семена, Ни Лаврентия и Пак Мун Хо примкнули к русскому отряду. В результате агитационной и пропагандисткой работы в феврале 1919 г. численность первого корейского партизанского отряда доходила до 35 человек и начальником его был назначен Хан Чан Гер. Этот отряд был не только первым партизанским отрядом в Приморье, но и образцовым, дисциплинированным и сознательным. Каждый партизан считал основной и первой задачей борьбу со всеми белогвардейскими отрядами и интервентами, находящимися на территории Дальнего Востока”.   2 марта 1919 г. в с. Фроловка собрались руководители партизанского движения Приморья, решившие провести съезд руководителей партизанского движения. Съезд открылся в тот же день, 2 марта. Главным вопросом являлось создание партизанского правительства. После небольших прений правительство было создано и названо Временным военно-революционным штабом партизанских отрядов Ольгинского уезда. Председателем был избран И. Слинкин, командующим партизанскими отрядами Н. Ильюхов, Хан Чан Гер возглавил национальный отдел. Съезд объявил, что вся полнота власти в зоне восстания передаётся Ревштабу, который несет ответственность перед народом за успешное ведение войны против белогвардейцев и интервентов до их полного и окончательного разгрома.   Одновременно съезд принял декларацию, в которой партизаны объявили войну всем государствам, войска которых участвуют в интервенции.   Большую работу проводил национальный отдел Ревштаба, возглавляемый Хан Чан Гером. Главное внимание национальный отдел уделял корейской молодёжи. На шапирографе печатались корейская газета “Наша жизнь”, воззвания и листовки. Часто можно было наблюдать такую картину: около Ревштаба на корточках сидит вереница старых и молодых корейцев в ожидании выпуска своей газеты. Получив газету, они отправлялись домой, неся свежие вести в таёжные уголки, порою очень удалённые от Фроловки.   Насколько была действенной работа национального отдела, можно было судить по тому факту, что уже в первые недели его работы стал наблюдаться значительный приток корейской молодёжи в партизанский отряд. Вскоре были сформированы две роты корейцев-партизан, еще около 1 200 корейцев готовились к выступлению.   Временный военно-революционный штаб планировал в дальнейшем блокаду Владивостока, Никольск-Уссурийска и Шкотово. В марте 1919 г. Сучанский и Ольгинский партизанские отряды предприняли наступление на село Владимиро-Александровск, где группировались главные силы карательного отряда генерала Смирнова, насчитывавшие 1 200 человек. Партизаны без боя оттеснили белогвардейские заслоны из сел Перетино, Унаши и, достигнув побережья бухты Находка, блокировали противника во Владимиро-Александровске. Началась длительная и упорная борьба, длившаяся около двух недель.   Для освобождения осажденного гарнизона командование интервентов и белогвардейцев направило из Владивостока крупный десант на 14 судах общей численностью 1500 человек, состоявший из гардемаринов военно-морского училища и морских стрелков. Партизаны быстро перегруппировались, заняли выгодные позиции, на скалистом берегу бухты Находка. В течение трех суток они отражали попытки вражеского десанта высадиться на берегу. После неудачи белогвардейцев, американские и японские корабли, подоспевшие к ним на помощь, начали обстрел близлежащих сел. Партизаны оттянули свои силы вверх по долине реки Сучан к деревне Перетино. Только после этого неприятельскому десанту удалось соединиться с Владимиро-Александровским гарнизоном. Но успех белогвардейцев и интервентов был непродолжительным. Предприняв в первых числах апреля наступление на Сучан, белогвардейцы попали в огневой мешок, устроенный партизанами у деревни Перетино.   4 апреля 1919 г. под командованием Н. Ильюхова. состоялось решающее сражение с карателями у д. Перетино. Отряд Хан Чан Гера вступил в бой в составе объединённых сил партизан в качестве резерва главнокомандующего. В сражении со стороны партизан было задействовано 1150 человек, а со стороны колчаковцев 2200 человек, причём у них было не только двукратное превосходство в численности, но и абсолютное превосходство в пулемётах и артиллерии. Но на стороне партизан было знание местности, возможность достижения тактической внезапности, что было использовано в полной мере. Корейский отряд Хан Чан Гера внес решающий вклад в разгром колчаковцев, как умело примененный резерв главнокомандующего. Каратели в том бою потеряли убитыми 150 человек.   В мае 1919 г. отряд Хан Чан Гера и русские партизаны устроили засаду возле деревни Казанки и нанесли непоправимый урон попавшим под обстрел американским частям. В том бою американцы потеряли 150 человек (по сведениям местных крестьян они увезли убитых на 40 подводах). Партизаны без потерь отошли в тайгу. После отхода партизан американцы заняли Казанку, сожгли школу и расстреляли ни в чём не повинных корейцев-крестьян.   В связи с интервенцией, в партизанском движении возникли разногласия, прежде всего, по вопросу того, против кого бороться. Они проявились на Ольгинском уездном съезде корейского населения. Съезд был созван революционным штабом, ставившим вопрос об организации не только партизанских отрядов, но всего трудящегося населения. Для подготовки к этому съезду, революционным штабом села Фроловки был командирован Хан Чан Гер. Съезд корейских трудящихся был созван в Синенгоу в июне месяце. Сам Хан Чан Гер так описывает возникшие разногласия: “На обсуждение съезда было поставлено два вопроса: 1) О текущем моменте и 2) Об организации корейских партотрядов. При обсуждении второго вопроса представители корейской националистической организации во главе с Пак Чунше отстаивали мнение, что нужно бороться только лишь в духе защиты национальной политики, что нельзя выступать против всех интервентских войск, главным образом против американских, что нужно организовывать отряды, которые должны бороться только с белыми и японцами. Другой точки зрения придерживался отряд Хан Чан Гера, который ставил задачей борьбу не только с белыми и японцами, но и со всеми интервентами, в том числе и с американцами, которые также мешали деятельности соввласти на ДВ. Представители националистической организации обвиняли отряд Хан Чан Гера за то, что он своими действиями может повредить работе корейской делегации от национального совета, находящейся на Версальской конференции; в связи с возникшим спором и упорной защитой каждой стороной своих точек зрения по вопросу вооруженной борьбы с интервентами съезд не вынес окончательного решения и разъехался ни с чем”.   После съезда Пак Чунше и его сторонники прибыли в революционный штаб в Фроловку, чтобы получить разрешение организовать свой партизанский отряд. Поскольку революционный штаб был осведомлен о разногласиях на корейском съезде по вопросу организации отрядов, он разрешил организовать отряд при условии совместной работы. Хан Чан Гер дает следующую оценку последующим действиям этого отряда: “Дав согласие работать совместно с нами, они организовали в д. Таудеми отряд из 30 – 35 человек. Ревштаб дал распоряжение новому отряду переброситься в село Владимиро-Александровск, но отряд не подчинился этому и не прибыл на указанное ему место. Рядовые партизаны, поняв, что руководители ввели их в заблуждение, стали переходить в наш отряд. Таким образом, мы имели пополнение и в июне численность нашего отряда доходила до 70-80 человек”.   В июне 1919 г. в Сучан прибывает С. Лазо, который становится командующим всеми партизанскими отрядами. С его именем связана самая успешная и крупная операция приморских партизан – нападение на станции и гарнизоны возле Сучанских копей, контролировавшихся японцами, американцами, хунхузами (ставленниками японцев) и колчаковцами. Целью операции была нейтрализация Сучанского рудника, который был единственным поставщиком коксующего угля для флота интервентов.   В том же месяце, в с. Сергеевке под руководством С. Лазо был проведён съезд трудящихся Ольгинского уезда. В резолюции съезда указывалось, что корейцы Приморья – равноправные граждане России, и поэтому они получают землю наравне с русскими и другими национальностями.   На главном Сучанском руднике было сосредоточено свыше 1000 американских и японских солдат; на станции Сица размещалась японская часть в 500 штыков; на станции Фанза находился смешанный американо-японский гарнизон в 250-300 штыков; на станции Бархатная, Тахэ и Сихотэ-Алинь стояли три белокитайские роты (хунхузы), здесь же находились силовые установки, построенные для тяги поездов с углем через горы. На станции Кангауз размещался американо-японский гарнизон в 300 человек, на станции Ново-Нежино и в Романовке находились 450-500 американцев.   Согласно плану партизаны были разделены на 5 групп, которые одновременно приступили к боевым действиям на рассвете 28 июня. Все группы одновременно перешли в наступление и нанесли интервентам внезапный удар. Первая группа, неожиданно напав с севера, востока и юга, отвлекла внимание главного вражеского гарнизона. Вторая группа, в которой были и бойцы корейского отряда Хан Чан Гера, выбила из станции Сица японский гарнизон, несмотря на четырёхкратное превышение сил противника. Третья группа быстро расправилась с белокитайцами (хунхузами) и овладела станцией Фанза и силовыми установками на соседних станциях. С успехом действовала и четвертая группа, в составе и этой группы были бойцы отряда Хан Чан Гера. Они выбили американцев со ст. Кангауз, обратили их в бегство и захватили много оружия, боеприпасов и продовольствия. Сильное сопротивление было оказано группе С. Лазо под станцией Романовка. Здесь американцы имели хорошо оборудованные окопы с пулеметными гнездами и встретили партизан сильным огнем, но партизаны умело применялись к хорошо знакомой местности, стремительной атакой выбили американцев из окопов.   Общие потери интервентов достигли 900 человек!   После успехов сучанских партизан, интервенты и колчаковцы решили ликвидировать партизанское движение в Сучане. Для этой цели они перебросили в район девятитысячную армию регулярных войск, под натиском которой партизаны отступили в глубокую тайгу и решением Военного Совета распустились.   Хан Чан Гер вспоминает: “В июле 1919 года было общее наступление интервентских войск в верховье Сучана. Партизанские войска не выдержали натиска и вынуждены были отступать. Вместе с партотрядом эвакуировался в тайгу и Ольгинский уездной исполком. Положение партизанских отрядов было чрезвычайно трудное: двигаться было некуда, т.к. все выходы были заняты интервентами. По решению военного совещания (командиром был тогда т. Лазо) партизанские отряды были разбиты на мелкие отряды с тем, чтобы они могли работать в тылу у противника. Каждый отрядик получил определенный участок, где должен был проводить работу. Корейский отряд получил территорию Николаевки, Новицкое и Краснополье. Прибыв в район своей территории, корейский партотряд очутился в очень тяжелом положении в связи с отсутствием продуктов питания. В конце июля решено было прекратить всякие действия и распустить отряд, до благоприятного момента”.   В этот драматический момент Хан Чан Гер тайно покидает Сучан и объявляется во Владивостоке.   Здесь отвлечемся от старшего брата и перейдем к Шен Геру (Иннокентию). Хан Шен Гер, вернувшись офицером с 1-й мировой войны, свободно владевший основными языками Дальнего Востока, обладавший незаурядными способностями – природой был наделен желтыми “тигриными глазами”, под взглядом которых иных покидала воля, конечно, не мог быть в стороне от бурных событий времени. И это, несмотря на женитьбу в 1918 году на Ким Марии, которая в 1919 году приносит первенца – Геннадия, в 1921 году – Виктора, в 1924 году – дочь Татьяну. По тому, как рождались дети в самый разгар гражданской войны трудно предположить его участие в общественных событиях. Но человек с неординарными способностями, брат которого являлся командиром партизанского отряда, сам в декабре 1918 г., будучи председателем сельского общества Синенгоу, имевший непосредственное столкновение с колчаковцами, по определению, не мог быть сторонним наблюдателем. Это подтверждается и архивно-следственными материалами 1937 года.   Из следственных документов узнаю, что Шен Гер в 1919 году возглавлял школьный отдел при японофильском обществе “Минхвэ”, скорее всего, это было прикрытие. В исторической литературе есть сведения о том, как сучанские корейцы, переодетые в национальную одежду проникали в места дислокаций противника. Важным фактом его непосредственного участия в партизанском движении, является факт его появления во Владивостоке во второй половине 1919 года, когда на Сучан была брошена девятитысячная карательная армия, Хан Шен Гер покидает опасный Сучан, перебирается в густонаселенный Владивосток, где выходит на связь с организаторами готовящегося восстания генерала Гайды. И, по всей видимости, ждал прибытия старшего брата Хан Чан Гера, которому пришлось нелегко с грузом ответственности за свой отряд, и пока он не был распущен, не мог появиться во Владивостоке.   По прибытию во Владивосток, по налаженным связям Хан Шен Гера, Хан Чан Гер быстро ориентируясь в обстановке города, создает корейский вооруженный отряд, с которым вливается в ряды готовящегося антиколчаковского восстания генерала Гайды. Говорить об идейных мотивах выступления корейцев вряд ли приходится, главным было – уничтожение ненавистной колчаковщины в лице генерала Розанова. Впоследствии, неприглядная роль Розанова, как японского приспешника выявилась со всей очевидностью, когда он, прихватив тонны золота и серебра, вместе с ценными бумагами бежал, переодевшись в форму японского офицера, на японском же корабле. Но это случилось чуть позже, а пока шла подготовка к восстанию генерала Гайды.   Здесь, оставив старших братьев, расскажу о младших. Следом за Шен Гером, шел Ермолай, о котором особый разговор, потому что, на мой взгляд, он совершил гражданский подвиг, оставшись за старшего сына в семье, взвалив на себя все бремя отцовского хозяйства после его смерти от побоев колчаковских солдат генерала Смирнова, ведь старшие всецело отдались вооруженной борьбе. Представить трудно, как двадцатилетний юноша мог усидеть дома, когда вокруг происходили невиданные события. Чувство долга и сыновьей почтительности предопределило его судьбу. Хан Ермолай остался на хозяйстве и в дальнейшем занимался благородным крестьянским трудом. В трагические дни 1937 года, он единственный из братьев не подвергся репрессии, но невозможно представить, какие нечеловеческие переживания выпали на его долю, страдая за братьев.   После Ермолая шла дочь Евгения, еще совсем юная девушка в годы гражданской войны. Но в 1937 году и на ее долю выпали неслыханные страдания. Кроме братьев у нее был арестован и расстрелян любимый муж- Зав. РайОНО Сучанского района Пак Чан Хо.   Самым младшим был Хан Александр, 1919 году ему еще 15 лет, но он еще успеет сказать свое слово в гражданской войне. В январе 1922 года, он уходит из дома в партизанский отряд Хан Чан Гера.   Вернемся к старшим братьям. В своих воспоминаниях Хан Чан Гер задается вопросом, почему он, красный командир, оказался в рядах эсеровского восстания генерала Гайды и дает ответ, что любое сопротивление против Колчака считал благом, лишь бы свергнуть ненавистный режим. Еще выделил бы, что во второй половине 1919 года в Приморье не было корейского национального сопротивления, ввиду их рассеяния колчаковским режимом после Первомартовских манифестаций корейского населения в городах Приморья – националистические организации были загнаны в подполье, а руководители эмигрировали. И в этих условиях, участие корейского отряда в восстании, конечно, было делом в высшей степени мужественным и патриотичным. К тому же, кроме мотива непрекращающейся борьбы с врагами нации, в случае успеха восстания, были обещания организаций корейских батальонов для выступлений против японцев.   Хан Чан Гер становится во главе пулеметной команды поезда генерала Гайды. Восстание началось вечером 17 ноября 1919 года. В силу разных причин, восстание проваливается и жестоко подавляется. Интервенты – японцы с американцами, державшиеся нейтралитета перед началом восстания, к утру 18 ноября поддерживают генерала Розанова и выставляют оцепление, чтобы восставшие не могли проникнуть в город. Непосредственно в бою гибнет 100 человек восставших, а в учиненном расстреле еще 400 человек. Из 3500 восставших 1500 человек захватывают в плен, в том числе и весь корейский отряд во главе с его командиром. Колчаковцы всех корейцев передают в руки японской жандармерии, у которых долгих три месяцев под жестокими пытками содержатся в тюрьме, жестокость этих пыток были известны всем. Хан Чан Гер и Хан Шен Гер называют себя эмигрантами из Кореи, не выдавая свои подлинные имена. Освобождение получают 30-31 января 1920 года, когда партизаны под руководством Военного Совета, возглавляемого С.Лазо, изгоняют колчаковский режим генерала Розанова. Пришедшая на смену власть Земского Управления требовала у Японии его выдачи, как уголовного преступника, похитившего золотые запасы из Владивостокского банка.   Хан Чан Гер в воспоминаниях пишет, что, воспользовавшись захватом города партизанами, 30 января бежит из плена и направляется прямо в Военный Совет к С.Лазо и получает от него задание сформировать корейский партизанский отряд. Хан Чан Гер формирует отряд в 300 человек в течение нескольких дней(!) с дислокацией в Синенгоу.   Нелегко представить, каким авторитетом пользовался Хан Чан Гер среди корейского населения Сучана, но факт организации отряда в течение нескольких дней говорит о потрясающих организационных качествах и огромном авторитете командира.   После организации отряда, происходит его передислокация в Шкотово, где он входит в состав 1- Дальневосточного полка отдельным корейским батальоном и корейцы составляют в нем половину численности полка.   Японцы не собирались уходить из Дальнего Востока, напротив, усилили свое присутствие в Приморье. Они предъявляли различные требования к штабу Военного Совета, в частности, постоянно твердили о разоружении корейских отрядов, якобы дестабилизирующих мирное положение в Корее и Маньчжурии и столь абсурдное требование удовлетворяется штабом Военного Совета Приморья!   2 апреля 1920 года Хан Чан Гер был вызван в штаб полка к комиссару, который сказал, что в виду дипломатических соображений придется корейскому отряду разоружиться, на что командир объявил: “Пока мы живы, оружия не сдадим!” После долгих уговоров, после получения расписки от комиссара о том, что 500 винтовок будут отправлены в г.Сучан на имя Хан Чан Гера, командир вернулся в свое подразделение, где держал совет со своими заместителями и принял решение немедленно, тайно отправить в Сучан роту вооруженных бойцов, остальным разоружиться и последовать 4 апреля, согласно приказу, в г.Сучан.   4 апреля наступил трагический момент неожиданного нападения японских войск на города Приморья – Владивосток, Никольск-Уссурийск, Шкотово, Спасск… В Шкотово, оставшийся в гарнизоне интернациональный батальон, весь был побит – погибли 300 бойцов, 100 человек получили ранения, не успевшие уйти, попали в плен.   Корейский батальон, предварительно разоруженный, 4 апреля вечером ожидал поезда на Сучан, но поезда не было, послышалась стрельба, потом появились раненные русские бойцы, объявившие, что японцы ищут корейцев. Хан Чан Гер немедленно направил отряд к станции Романовка и успел уйти на безопасное расстояние.   Отряд благополучно добрался до Синенгоу, где встретили роту, тайно покинувшую Шкотово. В Синенгоу пришлось реформировать отряд из-за нехватки вооружения, оставили наиболее боевых товарищей, остальным пообещали, что при поступлении винтовок обязательно вернут. Отряд стоял в Синенгоу, получая довольствие от местного населения.   На протяжении всей партизанской войны отряд Хан Чан Гера обеспечивался силами гражданского корейского населения Сучанского, Шкотовского и Ольгинского районов. Но были и моменты, в неурожайный 1920-1921 год, когда партизаны, через подставные лица закупили и доставлили чумизу из Чендина (порт на севере Кореи) не только для себя, но и корейского населения, что способствовало их авторитету среди корейцев.   Защищая местное население, отряд приобрел еще больший авторитет. В подтверждении этого есть известный факт, когда на Сучан прибыл известный на Дальнем Востоке китайский хунхузский отряд Коу-сана, направленный японцами для расстройства экономической базы корейского отряда. По прибытии, хунхузы немедленно взялись третировать корейское население, требуя денег, продовольствия, выдачи молодежи, замеченной в нападениях на хунхузов. При этом хунхузы прикрывались красным знаменем и ввели в заблуждение русский отряд Савицкого, стоявший у Сучанского рудника. Хан Чан Геру, с первых шагов хунхузов было известно, кто они есть на самом деле, и он стал готовиться к отпору. Только силы были не равны; после апрельских событий отряд ослаб численностью, и пришлось обратиться к Савицкому, который пока не узнал, что хунхузы грабят и русское население, не реагировал, говоря, что и они являются красными партизанами. И лишь, после того как хунхузы отказались принять делегацию русских партизан, Савицкий принял предложение Хан Чан Гера. И совместно, объединенным отрядом, к которым примкнул и небольшой отряд из Таудеми под командой Ким Ген Чена они нападают на хунхузский отряд Коу-сана и разгромили его. На поле боя хунхузы потеряли 250 человек, много было раненых, остальные бежали и больше никогда хунхузы не появлялись на Сучане.   Здесь хотел бы остановиться и напомнить, что в плену японской жандармерии с ноября1919 года по январь 1920 года находился и Хан Шен Гер. О нем практически нет документальных свидетельств, ни о его действиях в тылу противника, ни в партизанском отряде, кроме одного очень важного документа, любезно предоставленного Ли Вон Йонгом из Комиссии “Правды и Примирения” Республики Корея. Это – документ японских спецслужб, датированный 30 июня 1920 г., где одна страница посвящена Хан Шен Геру. В нем говорится, что Хан Шен Гер ведет пропаганду среди корейского населения Приморья с целью вовлечения их в партизанское антияпонское движение и призывает уничтожить японскую жандармерию, потому как только через её уничтожение видит путь к освобождению Кореи. Документ, не оставляет сомнений, что Хан Шен Гер был активным участником антияпонского сопротивления в годы гражданской войны на Дальнем Востоке.   Вернемся к Хан Чан Геру. Его отряд после разгрома хунхузов, по рекомендации Военного Совета Приморья, переходит в Анучино ввиду прибытия японских войск. Японские войска стали концентрироваться в Приморье после вывода своих войск из Забайкалья и Приамурья. К тому же, после апрельских событий, они контролировали зону шириной 30 километров вдоль всей Уссурийской железной дороги, куда не было доступа революционным войскам, но где в безопасности собирались белогвардейцы.   В ноябре 1920 года в Анучино прибывают, вытесненные японцами из Маньчжурии корейские партизанские отряды: “Синминдан”, командир – Ли Сын Зо, “Докнипдан”, командир – Пак Кен Чер, “Херсендан” – командир Кан Гук Мо, под общим командованием Цой Ена. Прибывшие партизаны держались обособленно, не желая подчиняться русскому командованию. На все уговоры, что и здесь на русской территории хозяйничают японцы, что врагами они остаются, где бы они ни находились, не возымели действие. И только, когда по требованию японского командования, корейские отряды вынуждены были уйти вглубь Приморья, подальше от железной дороги в Чугуевскую долину, наконец, произошло объединение Маньчжурских отрядов с отрядом Хан Чан Гера. Но объединение было не долгим, разногласия проявились почти сразу, прибывшие из Маньчжурии партизаны требовали идти на Иман, а Хан Чан Гер доказывал, что обустраиваться надо на месте, что боевой работы и здесь будет достаточно, но доводы оказались неубедительными для большинства бойцов. При расколе, с Хан Чан Гером остались 30 бойцов и что удивительно, и может быть, этот факт скрасил Хан Чан Геру раскол объединенного отряда, это то, что с ним остались командиры “Синминдана” и “Докнипдана” – Пак Кен Чер и Ли Сын Зо, которые до конца войны оставались верными соратниками, первый – в должности начальника штаба, второй – начальника финансовой части.   Раскол произошел зимой. В декабре Хан Чан Гер повел, оставшийся отряд в Судзухинскую долину. Бойцов из Синенгоу отправил домой за продуктами питания, которые обеспечили зимовку отряда. К весне, в апреле месяце отряд вырос до 150 бойцов. Легко написать, что отряд вырос в численности, а как происходило в жизни, когда никакой помощи извне не существовало, нам неизвестны, мы можем лишь оценить дух несломленного отряда.   Качество несломленного отряда вскоре проявилось совершенно уникальным явлением. Весной к Хан Чан Геру прибыла делегация от части отряда, ушедшего на Иман, в лице Кан Гук Мо и Хан Ир Те, с предложением совместной работы. Предложение было принято и объединенный отряд, достиг численности 300 человек. На пост командира Объединенного отряда, по инициативе Хан Чан Гера, был выдвинут, знающий военное дело Ким Ген Чен, выпускник Токийской Военной Академии, с которым имел совместные боевые действия на Сучане.   Кандидатура Ким Ген Чена была компромиссной – он не был ни из Маньчжурии, ни из Приморья, а прибыл в Приморье из Кореи, уходя от японской жандармерии. Японцы гонялись за ним за его самовольный уход из японской армии, за вооруженное выступление во время Первомартовского восстания в Корее и просто за то, что был представителем славного дворянского рода пяти генералов.   С увеличением отряда остро встал вопрос его обеспечения, при решении которого возникло совершенно уникальное образование, какого в истории корейцев Приморья никогда не было. Хан Чан Гер, имевший опыт проведения съезда корейцев Ольгинского уезда в июне 1919 года, вновь, для решения насущных проблем Объединенного отряда принимает решение созыва съезда корейского населения Ольгинского уезда в д.Коровинки Чугуевского уезда, с целью создания корейского гражданского органа власти, для обеспечения Объединенного отряда. И столь масштабная идея была претворена в жизнь. На съезд было делегировано 80 делегатов, которые приняли решение об организации Комитета, с наделением властных полномочий среди корейского населения. Председателем Комитета был избран гражданский представитель – Ким Бя Гу, в свое время, наряду с Хан Чан Гером, Ким Бя Гу входил в состав Сучанского местного союза общества “Квонопхе”. Командир Объединенного отряда Ким Ген Чен вошел в состав Комитета, как заведующий военным отделом. Хан Чан Гер, оставаясь военкомом отряда, стал заведующим иностранным отделом. Таким образом, руководители отряда сочетали гражданскую и военную власть, организуя, тем самым, политическую власть над корейским населением Ольгинского уезда.   Комитет горячо взялся за работу. Особо хочется отметить, что создание и работа Комитета, по времени совпал с “Амурским инцидентом”, когда, вольно или невольно из-за разногласий Дальневосточного секретариата Коминтерна с Дальбюро ЦК РКП(б) по вопросу работы с корейскими партизанскими отрядами, корейское национально-освободительное движение на русском Дальнем Востоке, по существу, было сведено на нет. И в условиях, не самых благоприятных для корейского вооруженного сопротивления, Комитет благополучно функционировал, вселяя надежды на победу. Неизвестно как долго работал бы Комитет, какие преобразования могли бы произойти в процессе войны – неизвестно, потому что через четыре месяца работы Комитета, Военный Совет партизанских отрядов Приморья приказал, Объединенному отряду передислоцироваться в Анучино и слиться с русскими партизанскими отрядами. Приказ был исполнен.Основная часть отряда, в количестве двух рот, во главе с Ким Ген Ченом отбыла в Анучино.   Приказ, кроме передислокации, требовал выделения одной роты для охраны бухты св. Ольги. Выделенная рота, численностью в 78 человек была из отряда Хан Чан Гера, из подразделения, которым командовал Пак Ген Чер, а командовал ротой Син Ен Гиль. На охране бухты уже стояла конная рота и батальон Овчаренко. Им в ноябре предстоял бой против белогвардейцев, высадившихся в бухте. Ольгинский бой, Пак Ген Чером названный Первым, вошел в историю гражданской войны на Дальнем Востоке, как беспримерный подвиг корейцев, отдавших жизнь во имя освобождения Родины.   Волевым решением ликвидировали с трудом рожденный корейский Комитет Ольгинского уезда. Сейчас, представляется, что это было сделано специально, с целью ослабления корейского вооруженного движения, чтобы корейские партизанские отряды не имели ярко выраженный националистический характер своих выступлений. Последовательность “Алексеевского инцидента” и ликвидация корейского Комитета говорит в пользу этой крамольной мысли. Косвенным подтверждением является и тот факт, что по прибытию Объединенного отряда в Анучино, заместителями Ким Ген Чена стали русские, но не корейцы. Благо, что командир был выдающимся и до конца войны оставался командиром отряда, а с июня до сентября 1922 года был Главнокомандующим всеми корейскими партизанскими отрядами Приморья. Слава корейского оружия в лице Ким Ген Чена имела своего яркого представителя. Его атака на Иман, проведенная в феврале 1922 года является блистательной победой партизан и составляет одну из ярких страниц истории гражданской войны на Дальнем Востоке.   По прибытию Объединенного отряда в Анучино, Хан Чан Гер получает приказ от Политотдела Военного Совета – собрать мелкие партизанские отряды Судзухинской и Сучанской долины в один. И снова, в который раз, я насчитал – в шестой(!), вновь формируется корейский отряд. Для выполнения задачи, в тайгу направляются верные бойцы для сбора разрозненных мелких отрядов, после чего Хан Чан Гер принимает командование над отрядом. Отряд, не смотря на тяжелое материальное положение, постоянно рос в численности. После Ольгинского боя в ноябре 1919 г., остаток роты Син Ен Гиля во главе с Лим Хан Джуном вернулся на Сучан и влился во вновь сформированный отряд Хан Чан Гера.   В ноябре 1921 года отряд Хан Чан Гера вел боевые действия против белогвардейцев, напавших на Сучанскую долину. Это нападение имело стратегическую цель – ликвидацию партизанского движения в Южном Приморье. Запись в “Обзоре оперативного Управления штаба НРА о боевых действиях в ноябре-декабре 1921 года”, гласит, что “вооруженному выступлению каппелевцев против частей Нарревармии на Хабаровском направлении предшествовала планомерно организованная борьба их с партизанскими отрядами в Приморье с задачей обеспечить свой тыл, уничтожив постоянную угрозу Уссурийской ж.д.” Белогвардейцы, на тот момент, с задачей справляются, разгромив, русский Сучанский партизанский отряд под командованием Вольского, разгромив, Анучинский отряд вместе с Военным Советом под командованием Леушина. Партизанское движение в Южном Приморье в конце 1921 года замерло, только корейский отряд вел стычки, нападал на боевые дежурные посты “белых”, проводил акции на железной дороге, препятствуя движению поездов.   В декабре 1921 года Военным Советом Дальневосточной Республики в Южное Приморье были направлены Пшеницын и Флегонтов с группой товарищей для восстановления партизанского движения. В январе был организован Военный Совет Приморья, который организовал восемь Военных районов, два подрывных подразделения, подчинявшихся Военному Совету, непосредственно же Военному Совету подчинялся и корейский партизанский отряд Хан Чан Гера.   В январе 1922 года в с.Беневское состоялся смотр корейского отряда, на котором товарищ Костя (Пшениницын) и Флегонтов дали высокую оценку выучки отряда Хан Чан Гера. К тому времени отряд состоял из трех рот пехоты, одной роты кавалерии, двух пулеметных подразделений, роты особого назначения и достигал численности 300 человек. Не все Военные районы имели такую боевую мощь, это говорит не только об организаторском таланте командира, но и об огромном его авторитете среди корейского населения, ведь, обеспечение отряда ложилось на плечи корейских трудящихся.   Здесь хотел бы сделать небольшое отступление и рассказать о Хан Александре. По устным воспоминаниям родственников Хан Александр бежал из дома в отряд старшего брата и, по всей видимости, это произошло в начале 1922 года, когда отряд набирал силу и находился в Сучанской долине. Ему не было 18 лет, может быть, поэтому в протоколе допроса 1937 года в графе – участие в гражданской войне, никак не отмечено, зато, там же, есть удивительная запись: службу в Красной Армии в 1923 году начал с должности командира взвода. Не это ли может служить подтверждением того, что Хан Александр имел боевой опыт, поэтому девятнадцатилетнему юноше доверили сразу взвод в регулярной Красной Армии. Сопоставление этого факта и устных воспоминаний, является неоспоримым фактом участия юного патриота в гражданской войне. В январе 1922 года в отряд Хан Чан Гера поступил и двадцатилетний племянник братьев Хан – Хан Андрей Макарович. Может и этот факт, что племянник пошел на войну, а Александр, будучи дядей, сидел бы дома, было невыносимым. Но, может быть, они вместе договорились идти в отряд, жили то все в Синенгоу. По тому, как молодые люди рвались в партизаны можно судить, что и в других корейских семьях происходило подобное, поэтому отряд Хан Чан Гера неуклонно рос в численности. К апрелю 1922 года, к моменту похода на Ольгу, отряд явно увеличился по сравнению с январским Беневским смотром и насчитывал в своих рядах около 500 человек.   Примерно об этом времени, начале 1922 года, есть короткое замечание жены Хан Шен Гера Ким Марии о старших братьях Хан. Замечание было следующее: “Ханы не умеют делать свои дела”. Это относилось к моменту, когда братья заезжали на короткий отдых домой, груженные полной телеги неприкасаемого запаса отряда и на ее просьбу, оставить дома для малых детей малую толику запаса, неизменно получала решительный отказ. Может, Ким Марие и было обидно слышать подобное, но это – проявление совершенно иных, благородных качеств братьев.   В апреле 1922 года по приказу Военного Совета партизанских отрядов Приморья отряд Хан Чан Гера отправился выполнять стратегическую боевую задачу – освободить бухту св. Ольга от белогвардейцев. Отряд выступил в поход, и об этом писали газеты и телеграфные агентства Дальнего Востока, доносили разведки штабов противника, т.е. сила и мощь отряда вызывала интерес, тревогу и озабоченность, как общественности, так и военных Приморья.   “В начале апреля мы получили распоряжение от штаба Военсовета выбить капелевцев из г. Ольги, – вспоминает Хан Чан Гер. – Наш отряд выступил в составе 4-х рот пехоты, 1 конной команды и 1 пулеметного взвода и командой связи, а остальная часть находилась в резерве для охраны тыла. Отряд выступил под командованием т. Хан Чан Гера и начальника штаба Пак Кен Чера.   На пути к Ольге нам попадались разбросанные каппелевцами воззвания-листовки на русском и корейском языках. Содержание листовок на русском языке было следующее: “Всем крестьянам и русским беднякам. К нам в Ольгу идут корейские партизаны, во главе с командиром Ханом, который является ставленником исидов, получает от последних золото и действует во вред русским. Поэтому никто из русских не должен принимать корейских партизан на хату, а должен выгонять их по шеям”.   Воззвания на корейском языке было следующее: “Всем корейцам. Вы корейские крестьяне и партизаны, должны бороться против японцев. Вы хорошо знаете, что мы боремся против коммунистов за освобождение русского народа. Не слушайте вашего командира Хана, коммуниста-большевика, ставленника жидов. Убейте его. Боритесь за свободную Корею. Воюйте с Японией. Мы в этом вас будем поддерживать”. На ответ этих воззваний мы выпустили свое воззвание и распространили среди каппелевцев – в Ольге: “Мы знаем, западные правители бессильны вовлечь свои народы в борьбу против Советской России. Остается одна Япония, наш враг и враг Советской России, которая хочет поработить наш Дальний Восток, как нашу Корею. Вы находитесь под японским крылышком и воюете против русских, защищающих свой край от захвата его Японией. Мы, корейцы, никогда не были и не будем врагами русского народа, а всегда – друзьями. Вы – союзники японцев, работаете на пользу Японии, прикрываясь лозунгами борьбы с коммунистами, а потому Вы враги также и наши. Мы знаем, чем скорее мы вас выбьем, тем меньше надежд у Японии, тем скорее станет Российская Республика сильнее, тем скорее будет свободна Корея”.   Настроение партизан было боевое. Они говорили, что перебьют всю белогвардейскую сволочь. С таким настроением мы двигались на Ольгу. Приблизившись к селу Пермь, которое находится в 11 км от Ольги, мы получили сведения, что в Перми находится полк каппелевцев не более как в 90 человек. По получении этих сведений мы, не отдохнув после дороги, окружили Пермь. После 2-3 часов боя каппелевцы потеряв убитыми и ранеными 15-16 человек, разбежались. Нам достались трофеи 30 винтовок. Это был первый бой нашего отряда после установления нормальной связи со штабом партотрядов Приморья. После этого отряд действовал в контакте с 4 партотрядом т. Назаренко. Окружив Ольгу, с рассвета начали наступление. Корейский отряд дошел до пристани Ольги, но не удержал первые успехи боя и отступил в виду недостаточного количества патронов. На следующий день узнали, что если бы мы удержались в Ольге еще полчаса, каппелевцы освободили бы город, т. к. штаб их эвакуировался на миноносцы, осталась небольшая часть, которая прикрывала эвакуацию штаба. Мы очень жалели, что не смогли успехи нашего наступления довести до конца. Но потом, частыми налетами мы все же заставили каппелевцев покинуть Ольгу”. В течение десяти дней постоянными нападениями вынудили “белых” оставить город. Тем самым, отряд выполнил не только стратегическую задачу командования, но и исполнил долг перед павшими товарищами Первого Ольгинского боя.   После освобождения Ольги, отряд получил приказ передислоцироваться в Анучино. Наступил последний этап гражданской войны в Приморье. В Анучино, 1 сентября 1922 г. создается Корейский Военный Совет Приморья в составе пяти членов: Ким Ги Сюк – Председатель Совета, Ан Тон Бек – представитель корейской секции Губбюро РКП (б), Цой Хорим – представитель Приморского бюро РКП (б), Станков П. – представитель Реввоенсовета русских партотрядов, Хан Чан Гер – командир крупнейшего корейского партизанского отряда.   Отряд Хан Чан Гера, к этому времени, достиг численности 1000 человек!   После назначения членов Совета, все члены Совета, кроме Хан Чан Гера, отправились на места для ведения подготовительной работы к объединению отрядов, тем временем, при наступлении Народно-революционной армии ДВР потребовалось вести активную боевую работу в тылу противника. В районе Ивановки, в сильно укрепленном месте, были сконцентрированы отборные войска белогвардейцев. По приказу Военного Совета НРА ДВР Ивановку следовало освободить силами русских отрядов Сидорова, Шевченко и корейского отряда Хан Чан Гера. Бой у Ивановки был тяжелым, обе стороны понесли крупные потери. Этот бой единственный в истории отрядов Хан Чан Гера, когда упоминаются потери. Ивановка после долгого двухдневного боя была взята, белые бежали. Об этом бое главком НРА Уборевич И.П. сообщал в телеграмме: “…Красные партизаны разбили белых, наступавших на Анучино. Сейчас, перейдя в наступление, заняли Ивановку и продвинулись к Никольск-Уссурийску. Весь тыл белых объят восстанием”.   Отряд Хан Чан Гера штурмовал Спасск, освобождал Никольск-Уссурийск, совершил боевой марш вдоль восточной линии Уссурийской железной дороги от Монастырище до Раздольного и далее до Посьетского района, преследуя отступающих врагов.   25 октября 1922 г. японцы подписали соглашение о выводе своих войск из Приморья. Этот акт безусловной Победы над японцами, явился для корейцев Приморья, может быть даже большей победой, чем для остального населения края. Ожидание скорого освобождения Родины витало в умах и сердцах приморских корейцев. Бойцы корейских отрядов готовились к дальнейшей борьбе, но неожиданно, 10 ноября 1922 г. вышел приказ Главкома Уборевича И.П. за  23-40 о разоружении и демобилизации партизанских отрядов. Этот приказ оказал драматическое влияние на корейские отряды, ведь, первейшей мотивацией участия корейцев в гражданской войне на Дальнем Востоке на стороне “красных” было скорейшее освобождение Кореи от японских захватчиков путем борьбы с японскими войсками, вторгшимися на русский Дальний Восток. Логика национально-освободительного движения корейцев диктовала дальнейшую вооруженную борьбу на территории Кореи, Маньчжурии, но у Советской власти была своя политическая линия, по которой прекращалось открытое корейское вооруженное сопротивление на территории и с территории России.   Приказ расколол корейские отряды. Часть бойцов во главе с Кимом Гю Сиком, не подчинившись, ушла в Маньчжурию; другая, большая часть, разоружилась и осталась в России.   Загадочна и любопытна судьба Ким Гю Сика. В июле 1922 г. во главе отряда в 100 человек он прибывает из Маньчжурии в Суйфунскую долину Приморья и вливается в Сорбакванский коммунистический партизанский отряд, который с его приходом переваливает в численности за 600 человек. Удивительно, что за неполные два месяца пребывания в России, Ким Гю Сик совершил стремительный взлет от командира роты (если считать по количеству бойцов, прибывших с ним из Маньчжурии) до Главнокомандующего Корейских революционных войск и Председателя Корреввоенсовета. Каким образом ему уступили командование в Сорбакванском отряде, которым командовали не менее выдающиеся Ли Джун Джип, Син У Е, Ким Ген Чен, остается загадкой.   1 сентября 1922 г. Ким Гю Сик становится Гланокомандующим, оставляя за собой командованием одним из двух отрядов Корреввойск (бывшим Сорбакванским). Военным комиссаром Корреввойск был представитель Примгуббюро РКП(б) Цой Хорим, он же состоял Военкомом отряда (бывшего Сорбакванского).   Другим отрядом Корреввойск командовал член Военного Совета Хан Чан Гер, Пак Ген Чер состоял при нем начальником штаба, одновременно командуя его первым батальоном.   А теперь перейдем к документу недавно обнаруженного в Ташкентском государственном областном архиве. Документ приводится в переводе, оригинал написан на корейском и китайском языках (топонимика обозначена китайскими иероглифами):   “Командиру Первого батальона   корейских революционных войск   товарищу Пак Ген Черу   По Приказу Главнокомандующего Дальневосточным Военным Округом за  23-40, отряд корейских революционных войск должен остаться в селе Синенгоу Сучанского района. Об этом сообщаю. Отряд не должен тронуться с села Синенгоу. Встречайте Члена Военного Совета. Если получите сообщение по пути, то направляйте свой отряд обратно в село Синенгоу.   Просьба, что мы скоро приедем и расскажем.   С этим кончаем”.   13 / ХI 1922г.   Члены Военного Совета.   Подписи: Хан Чан Гер, Цой Хорим   Печать: Военный Совет Корреввойск”.     Приказ Членов Военного Совета от 13 ноября 1922 г. означает, что процесс неповиновения приказу Уборевича И.П. от 10 ноября о разоружении партизанских отрядов начался.   Главком Ким Гю Сик незамедлительно принял решение уйти в Маньчжурию, увлекая за собой бойцов бывшего Сорбакванского отряда, более чем на половину состоявшего из партизан, прибывших из Маньчжурии. Остановить Главкома не в силах был даже военком Цой Хорим. Часть отряда ушла и чтобы упредить дальнейшее развитие событий, военком с Хан Чан Гером издает приказ, о том, чтобы отряды (батальоны) оставались на местах дислокаций и не двигались. Примечательна последняя строчка приказа, содержащая просьбу дождаться и выслушать.   Судьба данного приказа известна, Пак Ген Чер дождался, выслушал и далее, по желанию бойцов батальона была организована сельхозартель “Сучанская Коммуна”. Партизанское имущество перешло в артель, пахотные земли для бывших партизан были выделены в Шкотовском районе. С 1923 года артель приступила к сельхозпроизводству, в Приморском крае это было первое коллективное хозяйство.   Хан Чан Гер в первые послевоенные годы работал в Сучанском районе в качестве инструктора и секретаря РИКа. Далее, работа Уполномоченного по корейским вопросам Никольск-Уссурийского уезда была связана с темой землеустройства корейского населения. Последующая работа – в Спасском уездном РКП(б) в качестве заведующего корейской секцией говорит сама за себя. Затем, должность секретаря райкома партии в корейских районах – Посьетском и Гродековском, также говорит, что корейские вопросы не снимались с повестки дня Хан Чан Гера.   В феврале 1929 г. Хан Чан Гер поступает на службу в ОГПУ, скорее всего, был направлен партией на ответственный участок работы. Второй отдел, в котором он начинал службу, вначале помощником уполномоченного, затем уполномоченным КРО ПП ОГПУ ДВК – занимался борьбой с бандитизмом по всему Дальневосточному краю. В 1932 г. Хан Чан Геру вручают Почетную грамоту Коллегии ОГПУ СССР и нагрудный знак “ВЧК-ОГПУ. 1917-1932 г.г.”,это – наивысшая оценка службы в рядах ОГПУ, так называемый “Почетный чекист”. Этим знаком награждались единицы за безупречную службу, и то при условии, что награждаемый должен был прослужить в органах не менее 10 лет, а его наградили через 3 года службы. В юбилейной брошюре УФСБ ЕАО за 2004 год на одной из страниц, даны имена всех награжденных знаком “Почетный чекист” за весь период существования Управления с 30-х годов до наших дней и в этом списке всего 9 фамилий.   В том же 1932 году в честь 15-й годовщины Октябрьской революции Хан Чан Геру вручают грамоту ВЦИК СССР и ценный подарок за активное участие в партизанском движении.   Блестящая, иначе не скажешь, карьера Хан Чан Гера в общественной жизни, в том же 1932 году омрачается трагедией – умирает единственный сын Николай, шести лет от роду. А в 1937 году после ареста Хан Чан Гера и его жены Де Сун Дин, во время выселения корейцев, пропадает и его дочь Надежда, следы которой исчезли навсегда в “молохе” сталинского режима.   После службы в отделе борьбы с бандитизмом. Хан Чан Гер назначается оперуполномоченным Особого отдела Морских сил и ОО ОГПУ Приморья, затем становится начальником Посьетского РО НКВД Приморской области, далее получает новое назначение – 15 декабря 1935 года становится начальником Смидовического РО НКВД ЕАО, где служит до 10 сентября 1936 года. Затем получает назначение на должность помощника начальника ОО НКВД 34 стрелковой дивизии.   Неумолимо надвигался 1937 год.   К середине 1937 года волна репрессий докатилась и до Дальнего Востока. В первую очередь она обрушилась на сотрудников УНКВД по ДВК, которые, по мнению прибывших из Москвы оперативно-следственной бригады, слабо “разворачивали борьбу с троцкизмом”.   Политические репрессии пришли и в Биробиджан. Первым в УНКВД по ЕАО, как “агент японской разведки” 3 сентября 1937 года был арестован начальник 3-го отделения УНКВД по ЕАО ДВК (начальник контрразведки) Хан Чан Гер Григорий Елисеевич. (На эту должность Хан Чан Гер получил назначение 1 июля 1937 года).   Для следственных мероприятий, Хан Чан Гера повезли в Хабаровск, где под жесточайшими пытками он “признал” себя виновным в том, что с 1919 года (!) занимался шпионажем в пользу Японии. Был одним из руководителей корейского “повстанческого центра”, а с 1934 года являлся участником правотроцкисткой организации на Дальнем Востоке, по заданию которой готовил вооруженное восстание против Советского Союза, т.е. обвинялся в преступлениях, предусмотренных статьями 58-1 “б”, 58-2, 58-8, 58-11 УК РСФСР. По постановлению комиссии НКВД, прокурора СССР и председателя Военной Коллегии Верховного суда СССР от 5 февраля 1938 года Хан Чан Гер Григорий Елисеевич был приговорен к высшей мере наказания – расстрелу. Приговор был приведен в исполнение 9 февраля 1938 года в Хабаровске.   Постановление о его расстреле дали на самом верху, имя Хан Чан Гера есть в “сталинском списке”, это книга с именами расстрелянных по указанию Сталина, Молотова, Ворошилова и Кагановича, чьи подписи “красуются” на титульном листе мрачного списка.   Власти “заметали” следы своих злодеяний – бюро ЗАГС Центрального района г.Хабаровска зарегистрировала смерть гр.Хан Чан Гера, которой якобы умер в местах заключения 18 июня 1944 года от крупозного воспаления легких…   И лишь через 20 лет Определением Военного трибунала ДВО от 7 июля 1958 года приговор в отношении Хан Чан Гера был отменен и дело прекращено за отсутствием состава преступления.   Нечеловеческие страдания легли и на остальных членов семьи Хан Чан Гера. Вслед за ним, в соответствии с приказом НКВД СССР от 15 августа 1937 года, жены “врагов народа” подлежали обязательному аресту вместе с мужьями, 11 октября 1937 года была арестована жена Хан Чан Гера – Де Сун Дин, 1908 г.р., уроженка Кореи, гражданка СССР, домохозяйка. Де Сун Дин обвинялась по ст. 56-6 УК РСФСР. 31 июля 1938 года ее осудили на 8 лет лагерей, где она погибла. По постановлению Президиума Хабаровского краевого суда от 8 мая 1964 года Де Сун Дин была реабилитирована за отсутствием состава преступления.   После ареста родителей на детские плечи двенадцатилетней Хан Надежды обрушилось выселение корейцев! Девочка потерялась… Нам ничего не известно о ее судьбе…   О Хан Шен Гере.   После войны экстерном сдал экзамен на звание учителя.   С 1926 года по 1928 год работал Заместителем Председателя Сучанского Райисполкома и состоял Членом его Президиума.   С 1928 года по 1933 год работал Заведующим Никольск-Уссурийским корейским педагогическим техникумом.   С 1933 года по 1935 год работал Зав. ГорОНО Никольск-Уссурийска.   23 ноября 1935 года был арестован органами НКВД по подозрению в шпионаже. Под арестом находился до 13 февраля 1936 года.   С 1936 года работал учителем русского языка в корейской средней школе  3 города Сучана.   1 ноября 1937 года Хан Шен Гер был арестован органами НКВД по обвинению в совершении преступления, предусмотренного ст. 58-6 УК РСФСР, на момент ареста работал учителем средней школы  3 г.Сучана.   Имеющиеся копии документов из следственных материалов Хан Шен Гера вовсе смешные, если бы не страшные слова Приговора о расстреле.   Протокол арестованного заполнен абсолютно неграмотным человеком, этот документ можно вывесить в качестве доказательства того, что в пылу массовых репрессий не осталось грамотных кадров.   В протоколе допроса, отсутствует сам допрос, что означает факт жестоких пыток.   Суда над Хан Шен Гером не было, его расстреляли по Протоколу решения тройки УНКВД по ДВК от 15 апреля 1938 года! И этот Протокол следует выставить на всеобщее обозрение, ввиду ее безобразного оформления и беззастенчивого вранья. Протокол составлен из двух частей страницы – левой и правой, левая – озаглавлена: “Слушали”, правая – “Постановили”.   И так, “Слушали”: “Дело  19525 3 отдел УГБ НКВД по ДВК по обвинению Хан Шен Гер Иннокентия Елисеевича, уроженца Н.Янчихэ, Приморской области, кореец гражданин СССР, с 1912 по 1914 г. Служил в царской полиции, поручик белой армии, исключен из партии в 1935 году , арестовывался органами НКВД по ст.58-6 УК в 1935 г.   ОБВИНЯЕТСЯ:   японский агент, завербован в 1919 г. Начальником японского жандармского пункта г.Сучан – Марима, предавал партизан. При эвакуации японских войск, получил задание остаться в Сучане, вступить в партию и ждать особых указаний, возглавлял японофильское общество “Миха”   ПОСТАНОВИЛИ:   Иннокентия Елисеевича Хан Шен Гер – расстрелять. Имущество, лично принадлежащее осужденному – конфисковать”.   Документ составлен не только безобразно, но и отвратительно гнусно по своему беззастенчивому вранью и подтасовыванию фактов, что еще раз доказывает применение жестоких пыток во время допросов.   “5 июля 1958 года Президиум Приморского Краевого Суда, рассмотрев материалы дела в отношении Хан Шен Гера Иннокентия Елисеевича установило, что Хан Шен Гер корейским националистом не был, в белой армии не служил, а служил прапорщиком в царской армии, в жандармском управлении не работал, а с 1912 по 1914 г. являлся переписчиком в уездной полиции в с.Владимиро-Александровское Приморского края. Установлено далее, что проживая в г.Сучане Хан Шен Гер, действительно, по предложению начальника жандармского пункта Мариама вступил в японофильское общество “Минхвэ” и являлся там заведующим школьным отделом   Президиум постановил: постановление тройки УНКВД по ДВК от 15 апреля 1938 года в отношении Хан Шен Гера. Отменить и дело производством прекратить за недоказанностью обвинения.”   Это постановление не вызывает удовлетворения, потому что дело прекращено за недоказанностью обвинения, т.е. подозрение остается, но нет доказательств. Выше я изложил свою точку зрения по поводу “Минхвэ” и деятельности Хан Шен Гера в г.Сучане в 1919 году, к тому же, на сегодняшний день есть и доказательство его активного участия в антияпонском движении корейцев Приморья в годы иностранной интервенции и гражданской войны на Дальнем Востоке – документ японских спецслужб, характеризующий Хан Шен Гера, как борца за независимость Кореи.   О Хан Александре.   В январе 1922 года добровольцем вступил в Сучанский партизанский отряд Хан Чан Гера. По окончании гражданской войны поступил служить в Красную армию, службу начал с должности командира взвода, продолжил службу в должности помполита роты и командира роты.   В 1925 – 1926 годах учился в Качинском Военном училище, по окончании которого был произведен в младшие лейтенанты РККА.   20 октября 1937 года Хан Александр был арестован органами НКВД по обвинению в совершении преступлений, предусмотренных ст. ст. 58-1 “б”, 58-3, 58-7, 58-11 УК РСФСР. Содержался в тюрьме г. Ворошилова (ныне г. Уссурийск, Приморского края).   Хан Александр, на момент ареста старший лейтенант, начальник продотдела 150 авиаэскадрилии 78 авиабригады (Яковлевский район, ДВК), проживал в военном городке в/ч 150. Имел состав семьи: жена Елизавета Филипповна, 32 года; сын Владимир, 7 лет; дочери: Маргарита – 2 года, Клара – 4 месяца.   Копии протокола арестованного и протокола допроса, совершенно урезанного, без самого текста допроса, видимо, допрос велся столь варварским методом, что до сих пор стыдно в этом признаться, свидетельствуют, что применялись к Хан Александру жесточайшие пытки, это видно невооруженным глазом по самому тексту Приговора с совершенно абсурдными обвинениями. Бросается в глаза поспешность Приговора и его немедленное исполнение.   Привожу текст Приговора: “Предварительным и судебным следствием установлено, что Хан Александр с 1935 года является участником антисоветской националистической корейской террористической и повстанческой организации, действовавшей на Дальнем Востоке и по заданию одного из руководителей этой организации Сим Ен Ун проводил подготовку повстанческих кадров для вооруженной борьбы против Советской власти, а также вел антисоветскую пропаганду.   Одновременно Хан систематически участвовал на сборищах этой организации, предоставляя для этой цели свою квартиру.   Таким образом установлена виновность Хана в совершении им преступлений предусмотренных статьями 58-1 “б”, 58-2, 58-7, 58-8, 58-11 УК РСФСР.   На основании изложенного и руководствуясь статьями 319 и 320 УПК РСФСР Выездная сессия Военной Коллегии Верховного Суда Союза ССР   ПРИГОВОРИЛА:   Хан Александра Елисеевича к высшей мере наказания – расстрелу с конфискацией всего ему лично принадлежащего имущества.   Приговор окончательный и на основании Постановления ЦИК СССР от 1 декабря 1934 года подлежит немедленному исполнению.   Подписи”.   Семья Александра, оставшись без мужа и отца, во время выселения корейцев испытала невыразимую словами потерю младенца – смерть Клары, а на месте, по прибытию эшелона на станцию Джума Самаркандской ж.д., Елизавета Филипповна испытывает смерть следующего ребенка – Маргариты.   26 ноября 1959 года Определением Военной Коллегии Верховного Суда СССР от 21 апреля 1958 года в отношении Хан Александра Елисеевича был отменен и дело производством прекращено за отсутствием состава преступления.   О Хан Ермолае.   Хан Ермолая миновали репрессии по двум причинам, первая – не был на должностной работе, как занимался крестьянским трудом, так и продолжал, не покидая Синенгоу. Вторая, предполагаемая причина, это – выселение корейцев из ДВК, т.е. выселение произошло настолько быстро, что не успели обвинить Хан Ермолая в том, что его родные братья оказались “врагами народа”. Какие мучительные испытания легли на душу Ермолая в связи с арестами братьев и происходящими вокруг событиями, нам не дано знать. Хан Ермолай, опять, как в далеком 1918-1922 г.г., не по своей воле, становится главой семьи Хан. Тогда старшие братья сами покинули родной дом, оставив его за опору семьи, ради борьбы с врагами нации, теперь – они покинули навсегда…   Своеобразный протест властям Хан Ермолай оказывал всю свою оставшуюся жизнь – он не вступал в колхоз, всегда игнорировал любые попытки вовлечения его к общественному труду, работал только на своих личных делянках. Мало разговаривал, много читал, и на его корейском столике всегда лежала книга, а на стене, над столиком висела большая фотография Хан Александра с женой.   Хан Евгения пережила не меньшие страдания, может большие, нам не понять всю глубину трагедии женщины потерявшей братьев и любимого мужа в страшный 1937 год. Вслед за арестами родных, новая, не менее жестокая расправа – выселение корейцев. Немедленное выселение корейцев спасло от ареста, как “жен врагов народа”, жен братьев Хан, кроме Де Сун Дин никто не подвергся аресту, зато испытали невероятные лишения в пути и на местах.   Хан Виктор Иннокентьевич, сын Хан Шен Гера рассказывал, ему было 16 лет во время выселения, как в пути испытывал произвол, унижение от сопровождавших солдат, тесноту и нечеловеческие условия крытого вагона. И, как в этих условиях, постоянно преследовала мысль бунта, мятежа… Бойцовский дух Ханов наиболее выражено передался ему, в последующем, неоднократно это доказывал при различных жизненных обстоятельствах. Конечно, уже не было место бунту, но в организации различных спортивных состязаний принимал деятельное участие, где выплескивалась эмоция состязательного духа. За активную спортивную работу, был поощрен поездкой на Первую послевоенную Спартакиаду Народов СССР.   Вместе с Хан Виктором вспомнил и остальных детей братьев Хан и Евгении. Их было 17 человек – от Хан Чан Гера никого не осталось(!), у Хан Шен Гера было 6 детей, у Ермолая и Евгении было по 5 детей, от Александра остался один. К чести детей, они стали очень уважаемыми людьми. Среди них был выдающийся педагог-математик Хан Геннадий Иннокентьевич, есть выдающийся хирург современности – Пак Николай Петрович, один первых программистов Узбекистана – Хан Реммир Иннокентьевич, агроном со Всесоюзной славой – Хан Элла Ермолаевна, бесценный работник Московской областной связи – Хан Элла Иннокентьевна.   В заключении несколько слов о Синенгоу, большом корейском селе Сучанской долины, образованном в 1868 г, в самом начале переселения корейцев в Уссурийский край. В начале 20-го века, после русско-японской войны, в Сиенгоу хлынул поток беженцев из Кореи, поселились эмигранты. Среди них были не только крестьяне, но и представители других слоев общества. И Синенгоу стал центром культуры, передовых идей. Идеи национально-освободительного движения стояли на первом месте, в связи с чем, организации отрядов “Ыйбен” с боевыми рейдами в Корею в 1906 -1910 гг. нашли описание в исторической литературе: “…23 июня 1908 года из района деревни Подгорный направились в Корею 96 корейцев-партизан, прибывших из Сучана. Перейдя границу, они совершили нападения на японские посты в пограничных селениях. Во время столкновений было убито 14 японских солдат”. В другом донесении сообщалось: “В конце июня партизанский отряд численностью около ста человек перешел с русской территории через пограничный пост Китая в Корею. Другой отряд такой же численности, прибывший на шаландах из Сучана, высадился на корейском берегу в дельте реки Туманган. Эти отряды, объединившись, перебили почти без потерь для себя, гарнизоны японских постов и мелкие отряды в окрестностях г. Кёнхына. Японское командование вынуждено было объединить пограничные войска в более крупные части и начать строительство оборонительных сооружений”.   Имея славные традиции, появление первого Совета, и первого корейского партизанского отряда в Приморье в годы японской интервенции, и постоянная его экономическая поддержка было делом не случайным для корейцев Синенгоу.   В 1937 году, когда произошло варварское выселение людей, власти, чтобы замести свои следы, решают стереть Синенгоу с лица земли! Как будто, никогда здесь не жили люди и никого не выселяли!   Сейчас, на месте Синенгоу растет дикая полынь, только контуры ближайшей сопки указывают место расположения, некогда большого корейского села.   При выселении жители Сиенгоу были погружены в один эшелон и отправлены на станцию Каунгчи Ташкентской Ж,Д, (ныне ст.Янгиюль). На месте прибытия, власти не были совершенно подготовлены к приему значительного количества людей и первое время, жители Сиенгоу обитали в складских помещениях из-под удобрений. Каждое утро случались душераздирающие трагедии – умирали младенцы. Мужчины, не дожидаясь помощи властей, отправились на поиски места поселения и после длительного маршрута нашли относительно возвышенное место в пойме реки Чирчика: с одной стороны, к реке, шли сплошные заросли камыша, с другой, начиналась пересеченная местность, медленно уходящая в горы.   Время шло к зиме. Люди оказались в совершенно новом климате, с резкими перепадами температур, с пронзительными холодными ночами. Первую зиму провели в наспех сооруженных землянках. Корейцев от массовой гибели, в лютую зиму спас их традиционный уклад жизни с печкой, обогревающий пол (“кудури”), топили камышом. К весне очистили заросли камыша для посева риса, подвели воду с Чирчика и медленно стали возрождаться. Власти, на месте поселения жителей Синенгоу организовали колхоз, дали имя “Я.Свердлов”, но жители, как и прежде, называли себя “синенгоу сарам”, а место – Синенгоу.   В послевоенные годы Синенгоу стремительно наращивал свои экономические показатели, уже давно были истреблены камышовые заросли, появились плодородные поля, была своя гидроэлектростанция, большой автотракторный парк, школа и клуб были самыми большими зданиями на селе, у людей появился достаток. В начале 50-х, за выдающиеся успехи в производстве кенафа 21 труженик Синенгоу были отмечены высшей наградой СССР – “Герой Социаистического Труда”. Сиенгоу превратился в цветущий сад с высоким уровнем культуры. Колхоз имел культорга, зав.клубом, художественный ансамбль, художника, содержал профессиональную футбольную команду из корейцев, школьники Сиенгоу выходили победителями на районных, областных олимпиадах, а по окончании школы легко преодолевали экзаменационный барьер ВУЗов Москвы и Ленинграда.   Сейчас, представители Синенгоу разъехались по всему миру, но по прежнему называют себя “синенгоу сарам”. Стереть память о Синенгоу – не получилось. История Синенгоу, это история несломленного духа нации.