В тот же день после занятий в институте Дмитрий ждал Клару у входа с букетиком нежных нарциссов. С тех пор они встречались каждый день. Даже когда кому-нибудь из них было очень некогда, другой часами ожидал в условленном месте, чтобы хоть несколько минут побыть вместе. Лаура, прикрывая зависть презрением, говорила сестре, что та ошалела, что нельзя перед парнями так раскрывать свои чувства. Но Клара молчала, немного смущаясь оттого, что ей одной досталось столько счастья.
– Вообще, блин, моя сестрица чокнутая! – говорила Лаура своим друзьям.
– Представляете, она работает в глазном институте и не какой-нибудь там медсестрой. А недавно у них выписывалась бабка, слепая, так Кларка повезла ее домой аж в пригородный поселок. Родственнички, видите ли, не приехали за старухой. И не взяла с нее, хотя отвозила на моторе. Вот идиотка, блин!
Но в душе Лаура завидовала сестре, – какая девушка не хотела бы такой любви! – и строила радужные планы после знакомства с Геной.
Дома Клара тотчас подошла к телефону и сняла трубку, намереваясь набрать номер Дмитрия.
– Куда это ты сразу звонить собралась? – будто ни о чем не догадываясь, строго спросила мать.
– Как куда? Конечно своему женишку, – нарочито громко засмеялась Лаура. – Они же как бутылка и пробка… Ой, мама, больно же, – отскочила она от шлепнувшей ее матери.
– Постыдись, – обернулась Ольга Петровна к старшей дочери, – только что деда похоронили, а тебе невтерпеж позвонить своему ухажеру. И вообще на год выкинь из головы мысль о замужестве и смотри, чтобы никаких … Не вздумай еще нажить ребенка… Я вас знаю, нынешнюю молодежь… И еще посмотрим, будем ли играть свадьбу с твоим…
– вшивым журналистом, – подхватила Лаура, кривляясь.
– Между прочим, сестренка, у этого журналиста есть младший брат, на которого ты явно положила глаз, – покраснев от негодования, тихо произнесла Клара. – И еще неизвестно, чью свадьбу сыграем раньше… А, может, и в один день. Родителям, по крайней мере, расходов будет меньше.
– Как? Два брата на двух сестрах? – забормотал дядя Илларион. – Наши предки говорили…
Но что говорили “наши предки”, Клара не слышала. Она стремительно выбежала из комнаты, чтобы не разреветься при всех. Ей было ужасно обидно, нет, не за себя, а за Дмитрия, которого будто запачкали всякими намеками. – А Лаура!.. Ну, погоди! Ты еще получишь от меня за “вшивого журналиста”.
В этот день она так и не позвонила Дмитрию – не могла ослушаться родителей. Но на следующий, созвонившись с утра, они пообедали вместе в небольшом кафе и, махнув на все рукой, отправились в путешествие.
Молодые люди поднимались вверх по ступенькам бесконечной лестницы. Им было так хорошо здесь вдвоем, что хотелось, чтобы бетонные ступени кончались. Они дважды отдыхали на площадках-перемычках, ели мороженое, пили ледяную “Фанту”, дурачились и смеялись. Им все казалось смешным – и как неожиданно басом крякает какая-то пичуга, и как бедный папаша, отдуваясь, поднимается, потому что спереди и сзади он привязал к себе крохотных парнишек, кроме отца, никого не признающих, и как одна тетка задом наперед спускалась по лестнице, потому что иначе икры хватала судорога.
И вот, наконец, вершина – гребень плотины. Асфальтированную дорогу окаймляют высокие, выше пояса – каменные парапеты, в нескольких местах сереют беседки – каменная плита на четырех отшлифованных пузатых столбах. Клара и Дмитрий подбежали к мощным перилам. Перед ними открылась потрясающая картина: глубокое темное ущелье ломаным коридором уходит вдаль. По его обрывистым склонам величественными стражами стоят вековые ели, для которых неистовство разбушевавшегося потока, перекатывающего многотонные камни, было не больше заигрывания щенка с отдыхающим стражем хозяйского добра. Вершины деревьев уходят в поднебесье, и дух захватывает, когда, задрав голову, наблюдаешь неторопливое покачивание недосягаемых крон. А мощные откосы тела плотины, успевшие после последних сокрушительных селей зарасти травой и кустарником, пропадали в черной бесконечности.
– Нам бы крылья, – нарушил долгое молчание перед величием природы Дмитрий, – поднялись бы мы над этим миром и долго парили в высоте, наслаждаясь чистотой и свободой. Ты погляди туда, – и он увлек ее на другую сторону плотины, – вон там наш город. Его не видно. Он под черным облаком смога – от автомобилей, разных кочегарок и пыли.
– Этот контраст как добро и зло, как жизнь и смерть, – шепотом проговорила девушка, охваченная почти мистическим страхом перед невозможностью объять разумом представший перед ней мир. Все тем же шепотом Клара рассказала о своих мыслях Дмитрию. Тот внимательно посмотрел в испуганные глаза девушки, потом привлек ее к себе, нежно, одним прикосновением поцеловал в губы и прошептал:
