Учёный “эгоист”, мудрец

Светлана ЛОСУКОВА

 

 

УЧЁНЫЙ, «ЭГОИСТ», МУДРЕЦ

(Штрихи биографии

Петра Александровича ПАК-ИРА)

 

Пётр Александрович Пак Ир родился в 1911 г. в селе «Картофельная впадина» (в 20 км от озера Хасан) в семье северокорейского крестьянина Пак Ен Хо, эскулапа, участника антияпонского национально-освободительного движения.

1930 г. – окончил корейский педагогический техникум в г. Никольске-Уссурийском (Приморский край РСФСР).

1930-1936 гг. – завуч, директор неполной средней сельской школы в Хабаровском крае.

1941 г. – окончил Ленинградский педагогический институт им. Н.К. Крупской и «Ждановские»1 курсы при Смольном.

Затем – по 1944 г. – в Кыргызстане. Преподаватель Ошского областного пединститута, затем директор средней школы в г. Фрунзе (ныне – Бишкек).

1944-1987 гг. – в Казахстане. Преподаватель, доцент кафедры философии КазГУ им. С.М. Кирова. Защитил диссертацию на соискание учёноё степени кандидата философских наук.

В 1946-1948 гг. – в КНДР. Работал исполнительным ректором Пхеньянского университета, среди других почётных обязанностей – председатель оргкомитета по созданию Национальной  академии наук в Северной Корее.

Дальнейший период жизни провёл в Казахстане.

Подготовил докторскую диссертацию на тему «Методологическая сущность конфуцианской национальной философии (на материалах творчества поэта XIX века Ким Сакади2)», но был лишён права на её защиту.

Читал курс «История Кореи» на корейском отделении Алматинского государственного университета (ныне – Казахский национальный педагогический университет) имени Абая.

Опубликовал много статей по вопросам философии, корееведения, а также творчества корейских прозаиков и поэтов в журналах Казахстана, Москвы и Дальнего Востока3.

В Москве и Алма-Ате (Алматы) издавались сборники стихов классической поэзии Кореи в переводах П.А. Пак Ира и А.Л. Жовтиса4.

Был избран действительным членом Международной академии наук информации, информационных процессов и технологии.

 

Публикуемое ниже интервью П.А. Пак Ир дал корреспонденту газеты «Корё ильбо» в мае 1996 г. по случаю своего 85-летия.

 

– Пётр Александрович, судя даже по приведённой скупой информации, складывается впечатление, что вы не полно реализовали себя в науке как философ. Вот и докторская не защищена. Почему?

 

– Только недавно, перед уходом на пенсию, узнал главную причину – обвинение в национализме. А из Пхеньяна вывезли в срочном порядке якобы за то, что вёл там двойственную политику. Я числился в неблагонадежных за то, что допускал недозволенные мысли в выступлениях или, допустим, в 1959 г. отправил в Политбюро ЦК КПСС письмо в защиту корейцев. За это едва не исключили из партии. Я же старался по возможности говорить правду.

 

– Вы состоялись как учёный на стезе корееведения, не имея специального образования. Как это получилось?

 

– Я стал корееведом благодаря русской женщине Валентине Лукиничне Алюшиной-Пак – моей второй жене. Первая супруга, кореянка, умерла в 1941 г. Мы с маленьким сыном Борисом остались вдвоём. Родственники отказались даже на время приютить у себя малыша.

В 1943 г. судьба забросила нас во Фрунзе, где я стал директором школы. Валентина Лукинична работала там завучем. Пригляделась ко мне, увидела, что сынишка директора голодает, и вписала его в список учеников, чтобы выдавали паек и на его долю. У неё муж погиб на войне, воспитывала сына, ровесника моего.

Борис и Владимир подружились, друг сына привязался ко мне. Однажды сын лежит на диване, отвернулся, нахохлился. «Что случилось?» – «Хочу маму». – «Где я тебе её возьму». Он берет меня за руку, ведёт в коридор (мы жили при школе) к группе женщин-педагогов и показывает на Валентину. Что оставалось делать?

Она приняла нас, хотя я хотел кореянку. Я даже не знал, что она украинка, думал – нужна ребенку мать. Сошлись наши родительские интересы, дети нашли вторую родительскую половину. Прожили много лет, потом объяснились в любви. Она понимала, что мне необходимо учиться дальше, и взяла на себя все семейные заботы, а я занялся изучением «проклятого» тогда для меня русского языка.

Оба наши сына окончили географический факультет КазГУ. Борис был талантливый скульптор, а Владимир-геолог, зав. лабораторией Института биологии. После того, как ушла в мир иной моя Валентина Лукинична, я живу с семьёй внука, сына Володи – физика Вадима Пака.

Моя несравненная супруга кормила меня, ухаживала, и, как бы трудно иногда не приходилось, если скажу: эту книгу надо, – отказа не было. Благодаря ей обретать знания стало моей привычкой, и постепенно более всего в области корееведения. Почему? Чем дальше жил, тем чаще задумывался – кто я? Человек советского государства, оно дало нам профессию, знания. Но я всегда чувствовал: не воображай, что ты равный по интеллекту, знай свой шесток. В кармане партбилет, а в паспорте указаны ограничения в правах на место жительства. Партократы под видом ленинской национальной политики и во имя интернационализма великий русский язык превратили из средства просвещения в орудие умерщвления этнического начала корейца в утробе матери.

 

– Но сами вы тем не менее являетесь марксиcтом?

 

– Как Дарвин в естествознании, Эйнштейн в физике природы, так Маркс был вершиной в философии, буржуазной социологии XIX века. Ленин, мой учитель в философии, пытался применить марксистские науки в отсталой царской России, но трагически неудачно, передоверив дело «обрусевшим большевикам-инородцам…» В результате – «…никто так не исказил исторический материализм, истинный интернационализм, как оголтелый инородец-большевик при советской власти», – это слова Ленина из письма «К вопросу о национальностях или об “автономизации”», продиктованного им 30-31 декабря 1922 г.

Я и прежде, и сейчас стою на позициях марксизма исторического, научного, а не советизированного. И против последнего борюсь с юных лет.

 

– Зная, что многие считают вас, Пётр Александрович, мудрецом корейской диаспоры, я предложила некоторым знакомым корейцам задать вам через меня важные для них вопросы.

Вот один из них: каково принципиальное отличие социализма в Северной Корее и в бывшем СССР?

 

– Я уже сказал, в СССР вместо научного был установлен советизированный социализм, доведённый до абсурда тремя коммунистами – И.В. Сталиным, Н.С. Хрущёвым, Л.И. Брежневым. В результате государство развалилось. В Северной Корее ни марксизма, ни социализма не было. Там диктатура личности под эгидой диктатуры Трудовой партии Кореи. Это крайний национализм – на другом, примитивном уровне.

 

– Когда произойдёт и произойдёт ли то, о чём мечтает каждый кореец – объединение Кореи?

 

– Произойдёт при сочетании двух обстоятельств. Если зачинатели разъединения СССР (ныне – лидеры СНГ) и США этого захотят. И когда северокорейские идеологи поймут смысл прогресса в Южной Корее и перестанут не только грозить Югу, но и думать об этом. Судьба объединения во многом зависит от политического самосознания народа Северной Кореи.

 

– Какая разница в сохранении обычаев в обеих современных Кореях?

 

– Некоторые ошибочно думают, что наши обычаи лучше сохраняются на Севере. Фактически там в искажённом виде остались: безусловное послушание, прилежание, подчинение родителям, старшим, власти; по сути, культ личности, дошедший до бессмыслицы. Обычаи идеологизированы, даже пословицы и изречения, создававшиеся в народе на протяжении пяти тысячелетий, оказывается, возродились благодаря одному мудрейшему правителю. На Юге очень сильно англоязычие, живучи японские традиции. Однако в народном просвещении, в средствах массовой информации идёт широкомасштабное движение за возрождение национальных традиций. Северной Корее далеко до этого.

 

– В Казахстане открыто много христианских церквей во главе с корейскими пасторами. Как вы на это смотрите?

 

– Я стою здесь на позиции Энгельса, а не Ленина: христианство есть религиозный социализм. В сознании наших людей образовался идеологический вакуум, туда и «вталкивают» христианство. Важно и то, что проповедники помогают корейцам вернуться к родному языку, хотя в последнее время внимание к этому благородному делу в церквах, к сожалению, ослабевает. А до чего же хорошо церковь умеет создать среду общения. Я четыре года хожу в церковь, открываю новые грани человеческой души. Но я не так воспитан, чтобы допустить самообман – веру в Бога. На протяжении истории все боги обманывали корейцев. У меня одна вера – в человека. Есть у корейцев ещё одна религия – учение Тонг Хак: человек сам есть Бог5. Это истинная национальная религия корейцев.

 

– Не сомневаюсь, что вы одобряете нынешнее возрождение, национальное движение корейцев и других народов Казахстана, создание ассоциации корееведов.

 

– Конечно, отношусь прекрасно. Надеюсь, что ещё более активным будет изучение языка, истории, развития научно-просветительского корееведения. Сейчас в нас живёт печаль, прозвучавшая в стихах И Сана (Станислава Ли):

                                Не стало корейских имён.

                                Остались короткие

                                Наши фамилии.

                                И по-прежнему пища

                                Родная горчит,

                                И дед

                                На вопросы о прошлом

                                Молчит…

 

Приближается время, когда наши фамилии и имена мы станем писать правильно и будем не только говорить об истории, но и объективно её изучать.

 

– Полагаю, у вас много учеников…

 

– Много, конечно. Этими руками сделано немало докторских и кандидатских диссертаций. Но их авторы со мной уже не знаются.

 

– Недавно я разговаривала со Станиславом Ли, которого вы процитировали. Он назвал вас своим учителем. Пришёл к вам изучать язык, а научился любить свой народ.

И ещё я слышала: одни из видных философов Казахстана Абдильдин называет вас первым учителем всех казахстанских философов. Почему?

 

– Мой друг Жабайхан Мубаракович Абдильдин так считает потому, что я был одним из первых инициаторов организации в КазГУ философского факультета.

 

– Что, по-вашему, ждёт корейцев впереди? Не грозит ли им ассимиляция?

 

– Существует такая опасность, если правительство республики не поможет изменить положение. Важно решить вопрос реабилитации «корейцев 1937 года» на уровне Конституции РК. Любая этническая группа всегда стремится к самосохранения. По законам социального развития, это возможно при компактном проживании, при совместной производительной деятельности. Только это даст народу возможность реально сохранить свою национальную культуру. Поэтому надо сберечь такие островки компактного проживания корейцев, как, например, Уш-Тобе, Шенгельды, поощрять создание компактных хозяйств земледельцев со своей национальной школой.

Нельзя говорить, что у нас нет будущего, хотя мы и теряем национальное лицо. Нужны школы, институты двуязычные, где корейский язык будет на уровне хангыль, ханмун6. Корейцы должны продолжать вносить свою лепту в развитие экономики республики. Существенный вклад может быть сделан в разработке наукоёмких технологий в обрабатывающей промышленности.

 

– Вам только что исполнилось 85 лет. Очень многие корейцы, без сомнения, хотели бы пожать вашу руку и пожелать всего наилучшего. И сотрудники нашей газеты – тоже. Интересно, Пётр Александрович, что поддерживает вас в жизни?

 

– Стремление к знанию. Я своеобразный «эгоист» – всегда любил знающих людей. Безмерно благодарен своим учителям, особенно ленинградским. Люблю и другое трудное занятие – уча, сам учусь у своих учеников, каковых у меня было много.

И ещё. Есть такой корейский афоризм, которого я стараюсь придерживаться: «Кто меня хвалит – тот мой враг, кто критикует – учитель”