Остановившись у обочины, чтобы переждать хлынувший поток машин, – на перекрестке дали зеленый – он увидел на другой стороне, у входа в управление, двух девушек. Они о чем-то горячо спорили, и одна из них, показавшаяся ему знакомой, ухватила вторую за руку и стала оттаскивать от подъезда. Крайне заинтересованный всем этим, Ахметов пытался лучше рассмотреть девушек, но это ему не удавалось, потому что улица была достаточно широкой, и ему мешали мельтешащие в обе стороны автомашины. Наконец их поток прервался, будто где-то перекрыли кран, и Максим чуть ли не бегом устремился в ту сторону. Но, увы, девушек уже не было. Решив, что они вошли в здание, Максим обежал оба этажа, заглядывая в каждый открытый кабинет, и, как говорится, добегался. В дверях приемной начальника управления он налетел на секретаршу, которая едва успев отскочить, придавленно, чтобы не услышали у начальника, начала выговаривать майору:
– Вы где ходите?! Я же предупреждала утром, что у шефа в шестнадцать ноль-ноль совещание. Он уже в третий раз спрашивает. Я все ноги сбила, разыскивая вас.
– Ну, разве такие ножки… – начал было майор, но его прервал зычный голос начальника управления, раздавшийся в приоткрытую дверь:
– Сауле, ну, что там майор Ахметов?
Ахметов, вздохнув, подумал: “Это всерьез и надолго. Сегодня в институт не попаду”. И он оказался прав. Совещание затянулось до вечера.
На дверях лаборатории висела табличка “Посторонним вход воспрещен”.
Ахметов постучался. В ответ послышался мелодичный голос: “Войдите!”. Максим пожал плечами, еще раз взглянул на строгую табличку и вошел в кабинет. Сидевшая за непривычно пустым для лаборатории столом хорошенькая девушка подняла голову и приветливо улыбнулась. – Здравствуйте, – ответила она на приветствие Максима, продолжая улыбаться, – проходите сюда, садитесь, – указала на стул возле стола и захлопнула большой, похожий на амбарную книгу журнал, в который до этого что-то записывала. – Что вы хотели? – вопросительно взглянула девушка на посетителя и в этот момент, видимо, узнала его. Они несколько минут беседовали на следующий день после убийства. Майор тоже узнал ее, но, заметив растерянность, решил дать ей время успокоиться и стал внимательно разглядывать обстановку. Комната была длинной и узкой. Впечатление усугубляли стеллажи и шкафы вдоль одной из стен. В неширокое окно, выходившее на север, лился скудный свет, освещая бесчисленные банки, бутылки и бутыли на полках. На каждый из них с женской аккуратностью были наклеены светлые этикетки с названием препарата.
– Думаю, что нам знакомиться не надо, – как мог приветливее улыбнулся Ахметов.
– Да-да, вы милиционер, который там… когда умер Дима Хан, – немного торопливо и бессвязно зачастила девушка.
– И, как вы понимаете, именно по этому делу я и осмелился нарушить ваш покой, – галантно продолжил разговор Ахметов. – Всего несколько вопросов. И, достав из кожаного кейса бланк протокола допроса, положил его перед собой на стол. Он намеренно делал все это медленно и тщательно, чтобы девушка психологически настроилась на серьезность предстоящего разговора.
– Та-ак, – наконец произнес он после паузы. – Скажите, где вы храните такие препараты, как, скажем, хлорофтальм?
Наиля заметно побледнела, но, взяв себя в руки, постаралась ответить спокойно:
– Вон там, в специальном шкафу под литерой “А”.
– А как ведется учет, как часто проверяется, как говорят, наличие количества? Давно у вас проверяли? У вас есть журнал учета? – стал нагнетать обстановку Ахметов.
– Да, вот, пожалуйста, – и она протянула тонкую тетрадь. – Здесь все записано. Правда, последняя проверка была в прошлом году, но…
