Подстрочный перевод аудиозаписи Пак Ира с корейского языка на русский Ким Пен Хак
Я родился в 1911 году, но в моём паспорте указано, что это произошло в 1912 году.
В этой связи имеет смысл дать этому аргументированное объяснение.
В 1925 по 1929 годы я учился в Югсонгчоне(Никольск-Уссурийск или Путиловка).
В этот период там оказался очень известный писатель из Кореи Чон Ёнг Хи, который перебежал из Кореи на российский Дальний Восток и работал в одной из корейских школ учителем корейского языка, литературы и корееведения. Мне повезло, что я стал учеником такого преподавателя, который вселил в меня первые ростки национального патриотизма.
Однажды к нам приехала военная комиссия для набора молодых парней в мореходное училище. Туда привлекались ребята не старше 17 лет, а мне было уже 18. В то время у корейцев Дальнего Востока не было паспортов и я решил попросить в сельсовете выписать мне паспорт с указанием года рождения не 1911, а 1912 года. Придя к секретарю сельсовета я рассказал о своём желании учиться, и что для этого нужно “омолодить” меня на один год. Секретарь внимательно выслушал меня и сказал, что изменение даты рождения – преступление, но в сложившейся ситуации, это можно сделать.
Я родился на Дальнем Востоке в Енчу, что рядом с озером Хасан в деревне Гамдяптхо(в переводе с кор. -картофельное поле). Это где-то рядом на границе России с Китаем.
Рядом с Хабаровском находился посёлок Ин-Корейское, в котором была корейская школа где я был директором в течение 7-ми лет.
В 1936 г. хабаровский отдел народного образования отправил меня на учёбу в Ленинград. Но где-то через год, в августе лета 1937 года я получил письмо от своего отца. Он писал:”Ходят слухи, что всех корейцев собираются выселить из Дальнего Востока, ты узнай насколько это правда и быстро сообщи мне”.
Я подумал, что отец хитрит, а на самом деле соскучился по мне и, таким образом, хочет со мной увидеться.
В своём ответном письме отцу я написал: “Папа, наше Великое Правительство не может принять такое решение по отношению к корейцам Дальневосточного края. Это ложная информация.”
Но уже в общении со студентами университета я почувствовал некоторую натянутость и недоверие ко мне, которого раньше не было. Это начала проявляться почти открыто и я не понимал почему, ибо не отвлекаясь на посторонние дела, я усердно отдавался учёбе.
При такой высокой занятости, я действительно не мог знать о Указе Сталина, где говорится о выселении корейцев из Дальнего Востока, но происходящие события вокруг меня указывали на то, что в словах отца была правдивая информация.
Моё письмо с ответом, отец получить не успел, поскольку на тот момент их уже депортировали со своих мест проживания. Но я ещё об этом не знал.
Молодость берёт своё и мы – студенты иногда подрабатывали на разных работах и имели некоторые накопления. Подсчитав свои финансовые возможности, после больших сомнений я принял решение навестить отца. Пользуясь студенческим билетом ленинградского педагогического университета, я смог взять билет домой на поезд и доехать до Хабаровска, где впервые меня задержал сотрудник КГБ ( видимо, речь идёт о НКВД).
Мне повезло в том, что этот первый представитель власти оказался не солдафоном, слепо выполняющем приказания. Он долго и внимательно разглядывал меня и, затем, по-доброму посоветовал вернуться в Ленинград. В противном случае,- сказал он,- тебя точно арестуют. Я и сам уже понимал, что надо возвращаться назад, потому как своими глазами увидел два эшелона с корейцами, которые шли со стороны моего дома. О чём я только не передумал, прежде чем принять какое-то решение. Психологический стресс был запредельным, но взвесив все “за” и “против” я вернулся в университет.
Начиная обучаться в педагогическим университете, можно сказать, я практически не знал русский язык, а через полтора года стал лучшим студентом в своей группе. Вы можете представить как я трудился, чтобы достигнуть такого уровня? Ведущий профессор философии Шумовович , наблюдая за тем как я прогрессирую и работаю над собой, проникся ко мне большим уважением. Причиной тому были мои глубокие познания по философии Гегеля и Маркса, которые я штудировал день и ночь. Это был очень авторитетный профессор. К тому же он был одним из очень влиятельных коммунистов университета (возможно, парторгом факультета).
Профессор Шумовович хорошо знал политическую обстановку в стране и понимая, что началась “охота за корейцами”, попросил меня зайти после лекции к нему в кабинет. Я, конечно же, зашёл и увидел, что на его служебном столе лежит папка документами моего личного дела. Он сказал, что в сложившейся ситуации, когда всех корейцев арестовывают и высылают из родных мест, нужно что-то предпринимать и показал мой личный листок, где в графе национальность он лично исправил слово кореец, на сокращённое кор. Затем он пояснил, что если меня спросят кто я по национальности нужно всегда отвечать на русском, что ты – коряк. Ты сможешь так отвечать на протяжение всего срока обучения?- спросил он. В моём положении, наверное, это был единственный вариант быть не арестованным, и его придумал профессор Шумовович. Он мне пояснил, что если в графе национальность будет записано кореец, я буду тут же отчислен из университета. А если будет записано кор., а ты, если спросят о твоей национальности будешь отвечать, что ты коряк , то сможешь учиться дальше. Мне очень нравилось учиться, и благодаря совету и бескорыстной помощи этого человека я успешно закончил учёбу в университете. Я впервые рассказываю эту историю с моей национальностью. Шумовович проконсультировал меня даже о том, как я должен себя вести с членами партийной ячейки университета при выяснении вопроса о моей национальности.
В те дни во дворце Смольного планировалось организовать 9-ти месячные курсы по изучению опыта стахановского движения и профессор Шумовович сказал, что отправит меня на эту учёбу: “Ты сможешь там учиться?” Я ответил “Да, смогу”. “Если спросят про национальность,- продолжил он, ты всегда будешь говорить, что коряк, понял?” По окончанию этих курсов меня также признали лучшим слушателем. Не знаю, как так получилось, хотя сам я так не считал.
В 1945 г. году меня на три года направили работать в Киргизию и назначили директором самой большой средней школы города Фрунзе.
До этого в 1943 году я похоронил свою жену и приехал в Киргизию уже овдовевшим со своим сыном Борисом и в своей школе встретил Валентину Лукиничну, которая на тот момент работала завучем по учебной работе. Я женился на ней. Среди её близких друзей оказался человек, который работал в отделе пропаганды в Центральном Комитете Компартии Казахстана. Приехав в служебную командировку во Фрунзе он встретился со мной и после некоторого общения предложил переехать работать в Алма-Ату, а именно в самый крупный университет Казахстана – КазГУ.
Он разъяснил, что в связи с военным временем в ВУЗах страны создалась острая нехватка специалистов высокой квалификации, и если я согласен, то все необходимые организационные вопросы он решит сам. Я пытался разъяснить, что я кореец и потому, вряд ли этот вопрос можно будет решить положительно. Он заверил меня, что главное это моё согласие.
Вернувшись в Алма – Ату он встретился с ректором КазГУ Лукьяновичем и рассказал ему о том, что в Киргизии есть очень сильный философ, который согласен поработать в университете. Ректор срочно телеграфировал во Фрунзе письмо, в котором приглашал меня работать в свой университет и в 1944 года я уже начал работать в КазГУ.
Так получалось, что в самые трудные моменты моей жизни судьба сводила меня с людьми, которые спасали меня. В Ленинграде таким человеком стал профессор философии Шумовович.
В Киргизии такой судьбоносной стала встреча с другом моей жены , благодаря которому я оказался в Алма-Ате и начал работать преподавателем философии в КазГУ.
Однажды ректор Лукьянович вызвал меня в свой кабинет и спросил хочу ли я поработать в Северной Корее с тем, чтобы принять участие в создании в Пхеньяне первого университета и что он может посодействовать и дать рекомендацию. Я дал согласие.
Потом выяснилось, что после освобождения советскими войсками территории Кореи от японской колонизации во Второй мировой войне, Правительство Советского Союза приняло решение оказать содействие в строительстве нового государства – Северной Кореи. Для этой цели предполагалось мобилизовать самых грамотных корейцев по разным специальностям, проживающих в Средней Азии и Казахстане. Из Алматы были рекомендованы 2 профессора – я из КазГУ и Ким Ги Сан из геологического факультета.
Видимо, какому -то отделу ЦК или Правительства СССР было поручено выявить лучший интеллектуальный “корейский” потенциал и из Москвы, Ленинграда, Ташкента, Самарканда, Алматы для отправки в Корею. Так были отобраны 33 кандидата на поездку и откомандированы в Москву, где с ними была проведена вся соответствующая подготовительная работа и инструктаж. В течение двух недель с нами велись беседы, в ходе которых рассматривались самые разные вопросы будущей деятельности, связанные с экономикой, образованием , культурой и т.д.. В частности, нам было рекомендовано иметь корейские имена. Помочь им в этом вопросе поручили мне, как самому сведущему в этом вопросе человеку. На период этих занятий меня назначили старостой этой группы подготовки. Затем, самолётом из Москвы, через Никольск-Уссурийск мы попали в Пхеньян.
Уже в Пхеньяне дважды были организованы встречи с генералом Лушковым, на которых он говорил нам о том, что Мы призваны построить новую страну – социалистическую Корею.
В нашей команде у троих имена заканчивались на Ир: Нам Ир, Хо Ир и у меня Пак Ир. Нас называли трио Ир. (Нам Ир из всех нас добился самого большого карьерного роста – занимал должность премьер министра и не вернулся в Союз, как все мы).
Коротко расскажу о том, чем я занимался в Пхеньяне.
С 1946 по февраль 1948 годы я был заместителем ректора вновь организованного пхеньянского университета. Это моя первая работа.
О второй работе я могу говорить с особой гордостью – я лично преподавал марксистко-ленинскую философию двум руководителям новой Кореи Ким Ир Сену и Президенту Ким Ду Бонг. Занятия проводились пять раз в неделю с 8-ми до 9-ти утра по одному часу в специально подготовленном отдельном помещении.
Я также горжусь тем, что работая в пхеньянском университете при моём личном участии и содействии были созданы и открыты три отделения – факультет корейского языка и литературы, факультет корейской философии и факультет корееведения с лингвистикой. Я думаю, что мне удалось совершить очень хорошее и нужное дело для Кореи.
В 1948 году я вернулся в Алма-Ату и живу в этом городе.
В целом, 43 года я проработал профессором философии в КазГУ и ещё 2 года сотрудничал с Жовтисом Александром Лазаревичем.- профессором филологии АГУ в области перевода корейской поэзии на русский язык. Как то на одном из коллективных ужинов, которые организовываются после некоторых университетских мероприятий, обратившись ко мне он сказал, что, нам русским, было бы интересно поглубже познакомиться с корейской литературой и поэзией. Меня это зацепило и я сделал подстрочный перевод на русский наиболее известные традиционные корейские стихи Сиджо и показал их Жовтису. Прочитав их, он был в восторге и предложил их напечатать в газете. В итоге, он предложил мне и в дальнейшем делать подстрочные переводы, а он, на их основе- стихи на русском, которые будут печататься в газете сразу на двух языках.
В 1958 году я сумел собрать лучшие традиционные стихи Сиджо и некоторое количество стихов современных поэтов. Вместе с Нам Херён – главным редактором корейской газеты “Ленин кичи”, мы издали первую корейскую книгу после депортации под названием “Чосон Сидиб”. При работе над книгой большую помощь и усилия приложил известный поэт Ким Джюн, благодаря которому корейцы теперь могут прочитать 500 стихов Сиджо. В тот период я перевёл много стихов знаменитого корейского поэта Ким Соволь, которые также вошли в эту книгу.
Я хочу сказать, что книга стихов “Чосон сидиб” это тоже моя гордость.
Мне всегда хотелось показать глубину и красоту элементов корейской национальной культуры, но в прежние времена я не мог это раскрывать в полном объёме. Теперь я могу это делать открыто и с большим удовлетврением.
Благодаря семье моего отца, я освоил родной язык. В период антияпонского движения мой отец воспитывал меня как патриота своего народа и первым вдохнул в меня силу национального духа.
В течение двух лет в Никольск-Уссурийске я учился у Чон Ен Хи очень известного писателя, который был вынужден бежать в Россию из Кореи. Он дал мне достаточные знания по национальной истории и литературе, а так же вселил во мне дух национального патриотизма.
Только благодаря бескорыстному участию в моей судьбе профессора философии Шумововича я стал философом и получил фундаментальные знания и бесповоротно пристрастился к процессу познания.
Работая в Казахстане я встретил очень много хороших и добрых людей, которые помогли мне благополучно жить и творить.
Хочу отметить, что семейное счастье, понимание и поддержка супруги, – это то, без чего я бы ничего не смог бы сделать.
Я желаю казахстанским корейцам успехов в трудном и сложном возвращении себе родного языка и культурного наследия своего народа и через это всеобщего процветания и гармонии.
