15 января 2015 • 26 просм.
«Новое Восточное Обозрение». Владимир Терехов
В конце 2011 г. в столице Республики Корея (РК) Сеуле прямо напротив входа в посольство Японии была установлена скульптура девушки-подростка, на лице которой не нашли отражения никакие чувства: ни печаль, ни гнев, ни радость, ни любопытство. Она просто сидит на стуле и смотрит в окна здания строгой “официальной” архитектуры.
Но появление этой скульптуры было оценено в Японии в качестве акта, способствующего дальнейшему ухудшению и без того сложных двусторонних отношений. Поскольку отныне бронзовая девушка напоминает о проблеме, само существование которой официальным Токио во всё большей степени подвергается сомнению,
Речь идёт о проблематике “женщин комфорта” в так называемых “станциях утешения”, которые с начала 30-х и до 1945 г. были развёрнуты японской армией на оккупированных территориях, простиравшихся от Корейского полуострова до Филиппин, Сингапура и островов нынешней Индонезии.
После участившихся случаев изнасилования кореянок японскими солдатами (что способствовало развитию антияпонских настроений среди населения оккупированной Кореи, а также падению дисциплины в армии) и возрастания среди них случаев венерических заболеваний командование оккупационных сил в 1932 г. решило упорядочить процесс свершения военнослужащими основного инстинкта в специальных “станциях”.
Лица, ответственные за их создание и функционирование, поначалу нанимали на добровольной основе исключительно японок, которые, как правило, ещё на родине занимались подобным промыслом, были физически здоровы и не моложе 21 года. Последнее условие соответствовало требованиям международных соглашений того времени, подписантом которых являлась и Япония. Большинство из этих японок рассматривали свою “службу” в качестве исполнения патриотического долга перед родиной.
Ситуация резко усложнилась с расширением территории оккупации и ростом численности оккупационных войск. Количество “станций утешения” возросло до 400 и в них стали привлекать местных женщин, прежде всего, кореянок. Среди них, видимо, значительный процент составляли девушки значительно моложе 21 года и просто несовершеннолетние.
Нынешние оценки общего количества “женщин комфорта”, прошедших через “станции утешения”, прямо зависят от национальности оценивающего. Для японцев оно исчисляется несколькими десятками тысяч, для корейцев и китайцев – несколькими сотнями тысяч.
Условия, в которых находились девушки также, видимо, резко различались. Встречаются свидетельства того, что “женщины комфорта” пользовались полной свободой в вопросе предоставления услуг конкретному клиенту. Среди них, якобы, были такие, которые имели возможность содержать свои семьи, поскольку зарабатывали в сто раз больше, чем младший офицер японской армии.
Однако большая часть свидетельств рисуют картину совершенно чудовищную, так что одни девушки отговаривали других от попыток суицида. Согласно некоторым оценкам, лишь 20% из них дожили до победы 1945 г.
В любом случае, одна из ключевых проблем исторического плана современных отношений Японии с её соседями сводится к вопросу о добровольности. Если кореянок (китаянок, филиппинок, вьетнамок, голландок,…) рекрутировали в “станции утешения” путём обмана и вопреки их воле, то в нынешних японо-корейских отношениях существует такая политическая проблема. Она может быть решена путём принесения необходимых извинений со стороны руководства Японии и выделения ею материальных компенсаций жертвам насилия.
Если же отсутствуют подобные данные, необходимым образом (не в виде интернетовских текстов) зафиксированные, а девушки в условиях войны, голода и разрухи выживали как могли, добровольно рекрутируясь в “станции утешения”, то в нынешних японо-корейских отношениях такой проблемы не существует.
Во втором случае разнообразная активность (включая скульптурно-художественную) отдельных групп корейцев носит контрпродуктивный характер, которой могут воспользоваться политики сомнительной добросовестности. Например, тему “женщин комфорта” интенсивно эксплуатировал предпоследний южнокорейский президент Ли Мён Бак. Да таким образом, что отношения с Японией оказались на грани разрыва.
Ситуацию пришлось выправлять его наследнице Пак Кын Хе, которая попыталась хотя бы “сбавить обороты” машины активности заинтересованных “групп общественности”.
Природу сохраняющейся, тем не менее, остроты проблемы “женщин комфорта” нельзя понять, не погружая её в актуальный политический контекст отношений между РК и Японией. Неизбежный процесс завершения в Японии периода послевоенного политико-культурного синдрома и её постепенной “нормализации” воспринимается в РК в качестве угрозы национальным интересам и безопасности.
В этих условиях “лыко” различных проблем исторического плана, среди которых проблематика “женщин комфорта” занимает сегодня в РК едва ли не центральное место, вполне “вставляется в строку” общей политики настороженности по отношению к Японии.
Примечательным представляется принципиальное различие в нынешних оценках РК и Тайваня периода японской колонизации, реальные итоги которого в обеих колониях более или менее схожи. На Тайване этот период оценивается вполне положительно, процесс “нормализации” Японии приветствуется, а отношения с ней (несмотря на отсутствие официального, то есть дипломатического формата) развиваются всесторонне и успешно. В РК же, за исключением сферы торговли с Японией, всё обстоит прямо противоположным образом.
Сеулом колониальный период сегодня оценивается исключительно в негативном плане, а Ли Мён Бак вообще требовал от Токио официального осуждения и извинений за этот период. Однако последний носил совсем не однозначный характер, и об этом существуют различные свидетельства. Например, в Интернете можно найти фотографию эскадрильи корейских лётчиков-камикадзе, сражавшихся в составе японской армии во время войны на Тихом океане.
Что касается нынешнего состояния политических отношений между РК и Японией, то, несмотря на наличие дипломатической компоненты (в отличие от японо-тайваньских отношений), они уже длительное время находятся в тупике, из которого пока не находится выхода. Хотя с целью его преодоления в последнее время предпринимались попытки с участием лидеров обеих стран, то есть Синдзо Абэ и Пак Кын Хе, которых в этом направлении настойчиво подталкивает и Вашингтона.
Объяснение упомянутого выше различия связано с разной оценкой как факта становления Китая в качестве глобальной сверхдержавы № 2, так и места Японии в региональной политической игре. На Тайване КНР рассматривается, скорее, в виде потенциальной угрозы нынешнему статусу острова в качестве де-факто самостоятельного государства, а Япония – как важный противовес “мэйнлэнду”. В РК же оценки обоих ведущих игроков носят противоположный характер.
Вплоть до середины прошлого десятилетия официальная японская оценка различных аспектов собственной истории периода 30-40-х годов прошлого века базировалась на заявлениях двух ответственных государственных деятелей первой половины 90-х годов.
Речь идёт о “высказывании Ехэея Коно” 1993 г. (занимавшего в то время пост генсека кабинета министров), в котором, во-первых, признавался факт принуждения местных женщин к работе в “станциях утешения” и, во-вторых, приносились в связи с этим официальные извинения. С тех пор Е. Коно не изменил своего мнения по данному вопросу, о чём сделал соответствующее заявление летом 2014 г.
Вторым подобного рода заявлением стало “выступление Томиити Мураямы” 1995 г. (тогдашнего премьер-министра), в котором признавались “огромный ущерб и страдания”, нанесённые японской императорской армией народам оккупированных ею стран. В 2013 г. Т. Мураяма также повторил свою прежнюю позицию.
Сами эти акты подтверждения обоими бывшими видными японскими политиками своих заявлений 20-летней давности носили не случайный характер. Они явились реакцией на проявившуюся со второй половины прошлого десятилетия тенденцию по пересмотру официальным Токио роли страны в событиях периода 30-40-х годов прошлого века. Уже во время своего первого премьерства (2006-2007 гг.) С. Абэ ставил под сомнение принудительный характер рекрутирования в “станции утешения” женщин оккупированных Японией стран.
Его позиция основывалась на том, что нельзя полагаться на современные показания очевидцев событий, которые происходили 70 лет назад. Кроме того, мотивы появления подобных свидетельств могут носить корыстный характер. Что касается упоминавшихся выше заявлений японских государственных деятелей 90-х годов, то, как сегодня полагают их критики, эти заявления были сделаны без опоры на юридически значимые документа и под давлением фактора “политической целесообразности” того времени.
Однако такая позиция вызвала осуждение со стороны парламентов США, Канады и ЕС, и в марте 2007 г. С. Абэ вынужден был “выразить сожаление” в связи с нарушениями прав человека на “станциях утешения”. После же вторичного занятия в конце 2012 г. поста премьер-министра “ревизионистский” подтекст высказываний С. Абэ на тему недавней истории становится всё более определённым, и это заслуживают аргументированной (то есть лишённой элементов примитивной пропаганды) полемики.
Японии явно надоело быть “виноватой во всём”, что касается зарождения и характера ведения войны на Тихом океане. Японская армия отнюдь не пионер и не исключение в оценке женщин в качестве такой же добычи в завоёванной стране, как и её материальные богатства. Так было на всём протяжении человеческой истории и на всех континентах.
Только зафиксированные акты изнасилований японок американскими солдатами и только на протяжении одного года после капитуляции Японии во Второй миррой войне исчисляются тысячами. Ещё в 70-е годы прошлого века в самой РК военнослужащие расквартированного здесь американского корпуса пользовались услугами заведений, напоминающих японские “станции утешения”.
Необходимость изъятия “тёмных” страниц недавних трагических событий из рук бойцов информационно-пропагандистских войн и передачи их исторической науке стала особенно очевидной на фоне недавнего скандала со второй по значимости общенациональной газетой “Асахи симбун”. Которая в 80-90-е года публиковала на своих страницах сфабрикованные статьи некоего “свидетеля и исполнителя” актов, якобы, принудительного рекрутирования женщин в “станции утешения” периода войны на Тихом океане.
Только обнародование правды и её принятие “заинтересованными сторонами” способно уврачевать исторические раны и восстановить доверие между народами. Ибо, как известно, первой и главной жертвой войны, а также политических игр мирного времени является именно правда. Наряду с детьми, женщинами и стариками, то есть наименее защищёнными слоями населения.
Что касается лаконичной, но содержательной скульптуры “девушки, сидящей на стуле”, то, как представляется, самое подходящее для неё место находится напротив штаб-квартиры ООН в Нью-Йорке. Использующим её трибуну представителям “большой мировой политики” будет полезно посмотреть в глаза потенциальной жертвы всего того, что они только что наговорили.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для Интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
