Глава двадцать вторая
Пак Ен Тхя вздрогнул от грохота ударов кулаком в дверь и рычание в приотворенную створку: «Пак, внизу тебя ждет чувиха! Жми быстрее!»
Ен Тхя не знал, то ли это был очередной розыгрыш студентов – порой зазря приходилось спускаться с четвертого этажа, а может и вправду кто-то пришел к нему. Он тяжело вздохнул и поплелся вниз. Настроение было прескверным: угнетала предстоящая операция. Он мысленно уже не раз проделывал путь от своего купе до того, где ехал Ли Сон Ча, представлял, как отодвинет дверь и, просунув руку, нажмет на клапан баллончика. Ничего сложного. Будто дихлофосом травишь тараканов. Потом вернется и уляжется на свою полку, предварительно выкинув в окно оружие убийства. Ничего особенного. И все равно он боялся. Трусил до дрожи в руках и слабости в коленях при одной только мысли о предстоящем. А что будет, когда дойдет до дела?..
Пак шел по длинному коридору и думал: «Если сейчас поверну за угол и встречу девушку, тогда внизу мне сообщат, что все отменяется и ничего делать не надо. А если будет парень… На повороте он даже приостановился и осторожно выглянул за угол. Навстречу шла знакомая студентка, которая не прочь была, чтобы он поухаживал за ней. И сейчас, увидев Ен Тхя, она заулыбалась и кокетливо спросила:
– Ты случайно не меня высматриваешь?
– Конечно, тебя, – в тон ей обрадованно произнес Пак. – Только сбегаю вниз. Сказали, что на вахте меня кто-то ждет. А потом загляну к тебе. Ты будешь у себя?
– Буду, буду. Только смотри, не обмани.
Ен Тхя чуть ли не вприпрыжку сбегал по лестнице, уверенный, что все будет хорошо.
Хе Сун Син он увидел сразу. Она стояла у стола тети Клавы, которая что-то с жаром рассказывала девушке. Ен Тхя и Сун Син не раз проводили время в одной компании. Она училась на медика и приходила вместе с Цой Сон Ай, подружкой Хона. Но какое у нее может быть дело лично к нему удивило и насторожило юношу.
– Наконец-то! – вместо приветствия выдохнула девушка. Видно, боялась не застать его. – Пойдем скорее, там тебя ждут, – и она, не оглядываясь, вышла в дверь. Ен Тхя пожал плечами, давая понять тете Клаве, что и сам ничего не понимает, последовал за странной гостьей.
Хе Сун Син шла так быстро, что Пак едва смог догнать ее.
– Ты куда так бежишь? И на свою свадьбу так не торопятся, – попытался он пошутить, но девушка никак не реагировала на его слова и стремительно неслась вперед. Так они прошагали минут десять, как вдруг среди снующей толпы Ен Тхя заметил фигуру помощника консула Ку Бон Юра. Тот мелкими шагами ходил перед магазином и явно нервничал. У Ен Тхя упало сердце. Встреча со стариком не предвещала ничего хорошего.
Это был пожилой человек в темно-серой паре и такого же цвета шляпе на яйцевидной голове. На его смуглом, нечисто выбритом лице узкие глаза под набрякшими веками казались закрытыми, будто он дремал на ходу. Но вертящаяся в руках желтая трость выдавала его состояние нетерпеливого ожидания. Заметив бегущую через переход парочку юхаксян, он удовлетворенно ударил палкой по бордюру, как бы ставя точку на своем ожидании.
Не дожидаясь, когда молодые люди приблизятся, Ку Бон Юр повернулся к ним спиной и быстро пошел в сторону станции метро Сокольники. У входа остановился и буркнул Сун Син:
– Иди домой! – причем в голосе его чувствовалась неприкрытая неприязнь, будто та в чем-то тяжко провинилась, – а ты следуй за мной, – впервые за все время взглянул он на Ен Тхя.
Юноша подивился командирскому тону старика, но задумываться над этим было некогда. Голову сверлила одна мысль: «Зачем его вызвали?» Он понимал, что это связано с предстоящей операцией в поезде: «неужели уже пришло время?» Ему казалось, вернее хотелось, чтобы дальше разговоров не зашло. Может, это что-нибудь другое?» – Огонек надежды не угасал в его встревоженной душе.
Ен Тхя уже устал бегать за Ку Бон Юром. А тот неутомимо пересаживался с поезда на поезд, рысцой бежал по перехода, при этом постоянно оглядываясь и нахлобучивая на глаза шляпу. «Это он заметает следы… – догадался Пак. – Да кто за нами будет следить?» Ему надоела эта игра в детективы и он, догнав старика, грубо ухватил того за плечо.
– Послушайте, объясните мне в конце концов, что все это значит? Куда мы едем, и что должны делать?
– Ку Бон Юр скинул со своего плеча руку Ен Тхя и больно ударил того палкой по бедру.
– Ты, собачий сын, как ты обращаешься со старшим?! Делай то, что я тебе говорю и помалкивай!
– Но вы же мне ничего не говорите… Что это мы все кружим да бегаем?
– Ты выполняешь важное задание партии, а относишься к этому так легкомысленно, – поцокал языком старик. – Сейчас доедем до Курского вокзала и я тебе объясню, что надо делать, – и вновь рванул с места, да так резво, что юноша едва не потерял его из виду.
На привокзальной площади, кишащей людьми, Ку Бон Юр завел Ен Тхя за неработающий книжный киоск и, встав на цыпочки, зашептал на ухо:
– Я нашел здесь, на запасных путях несколько разбитых вагонов, в том числе один купейный. Ты должен потренироваться, как все будешь делать в ту ночь. А главное вот что. Тебе надо ухитриться заранее перекрыть вентиляцию в купе врага народа Ли Сон Ча. Иначе не будет никакого эффекта от газа из баллончика. Все выветрится. Понял?! Вентилятор на потолке. Так просто до него не доберешься, поэтому надо потренироваться. Теперь тебе понятно? То-то же, глупая башка. Вы, молодые, тупые, как быки, которые возят телеги с говном. Если б не надо было лезть под потолок, так я бы сам уничтожил этого предателя. Да вот ногу прострелили на фронте, – и он показал палку, что, мол, без нее не может обойтись.
«Чего этот дед раскудахтался!» – с раздражением подумал Ен Тхя, но постарался подавить в себе закипающую злость и довольно миролюбиво сказал: «Конечно, у вас бы получилось все лучше моего, но что поделаешь, годы берут свое. Вы все сделали во благо родины. Теперь очередь за нами».
Ку Бон Юру понравились слова молодого человека, и он даже улыбнулся, отчего совсем не стало видно его небольших глаз.
Перейдя через десятки путей, они, наконец, добрались до нескольких порыжевших от ржавчины вагонов с зияющими глазницами окон. С некоторых местные умельцы ухитрились содрать крышу, и теперь они выглядели даже неприлично, словно женщина в церкви без головного платка.
– Вот этот купейный, – указал старик на средний вагон. – Только ты осторожнее, там грязновато.
Студент ухватился за поручни и одним махом оказался внутри железного чудища и тут же наткнулся на… В общем вагон был настолько загажен, что казалось будто кто-то задался целью не оставить чистым ни одного квадратного сантиметра. Гадливо морщась, Ен Тхя пробрался в ближайшее купе и глянул вверх. На потолке, вместо плафона, зияла сквозная дыра, в которую без труда просматривалось небо. И так было во всех купе. Только в одном юноша обнаружил остатки от вентилятора, но все было настолько покорежено, что о какой-то тренировке не могло быть и речи. Правда, принцип работы этого устройства он понял и с огромным облегчением покинул когда-то удобный салон.
Старика Ен Тхя обнаружил довольно далеко от вагона, видимо, того не устраивали царящие вокруг запахи.
– Потренировался? Все изучил? – напуская на себя строгость, спросил Ку Бон Юр.
– Да-да, теперь я хорошо знаю, как заглушить вентилятор. Спасибо вам за наглядный пример.
– То-то же. Чтобы вы без нас, старших, делали… – притворно вздохнул старик и, воровато оглянувшись, достал из внутреннего кармана пиджака конверт. – Держи. Тут билет на завтрашний поезд Москва-Минск и нужные на киностудии документы. Там же деньги на обратный проезд и проживание в Минске. Пробудешь не больше недели и возвращайся. И не забудь, поезд послезавтра в двадцать два ноль-ноль, – он посмотрел на наручные часы, как бы сверяя их. На секунду задумавшись, будто припоминая, не забыл ли чего еще, Ку Бон Юр внезапно сорвался с места и прытко зашагал через бесконечные рельсы.
Ен Тхя был настолько ошеломлен сообщением, что уже пришел срок выполнения им страшного задания, потому сразу не обратил внимания на несуразность слов Ку Бон Юра. Внезапно пришедшая мысль заставила его встрепенуться. Он даже закричал вслед, но тот уже скрылся за одним из многочисленных составов.
«Так завтра или послезавтра? – из-за беспомощности положения, в каком он оказался, юноша даже стал оглядываться, как бы ища чьей-нибудь поддержки, но, сообразив, что тщетно сейчас искать помощи со стороны, крепко задумался. – Снова идти в посольство? – Он боялся показываться там лишний раз. – Позвонить по телефону? – Но консул не раз намекал, что разговоры могут прослушиваться. Что же делать?» И в то же время вновь, в который уже раз, маленькая надежда стала греть его душу. Может быть, он не попадет на этот поезд и не по своей вине. И пусть его ругают, даже наказывают, но он не будет причастен к самому страшному.
Ен Тхя наклонился, чтобы завязать шнурок на ботинке и почувствовал, что в грудь уперся твердый предмет. Юноша вспомнил о врученном ему конверте и, вытащив его из кармана, вскрыл. В глаза сразу бросилась дата, крупно выведенная на билете. Ехать надо было послезавтра.
Хон Дя Гук несколько дней прятался у друзей – русских студентов, живших дома или снимавших комнату. После разговора с Сон Ай, сказавшей по телефону, что к ней никто не приходил и не звонил, разыскивая его, он перешел к ней. В тот день, когда юхаксян-вгиковцы решили собраться в комнатке все того же Харитонова, чтобы решить, что делать дальше, часа за два до начала сборища зазвонил телефон, висевший в коридоре квартиры, где в маленькой каморке жила Цой Сон Ай. Соседка-бабка, всегда первой хватавшая трубку, громко постучала в дверь девушеки:
– Сон Ай, тебя там какой-то незнакомый мужчина спрашивает, прокаркала она и скрылась за своей дверью.
– Она стоит и подслушивает, о чем я буду говорить. Всегда так, вот противная бабка, – нервно засмеялась девушка. Через минуту она вернулась и встревожено прошептала: – Дя Гун, это тебя. Звонит Ли Сон Ча… только ты… – и она приложила палец к губам, глазами указывая на стенку, за которой жила старуха.
– Я вас слушаю, – взял трубку, Хон.
– Кто говорит? – переспросил незнакомый голос. – Хон Дя Гук?
– А кто его спрашивает? – насторожился студент.
– Я же сказал вашей знакомой Цой Сон Ай. Это Ли Сон Ча. Чтобы вы были уверены, что это я, напомню. В одну из встреч у МГУ я рассказал вам о том, как меня спас Хван Чер. Теперь верите? Хорошо. Так вот, слушайте. Я уезжаю, но, конечно, не на родину. Считаю, что некоторым из вас тоже не следовало бы появляться там. Получил сообщение из весьма серьезных источников, что в отношении вас предпринимаются самые агрессивные меры. И еще. Среди ваших товарищей находится провокатор. Надо быть бдительным. Берегите себя. Вы хотите что-нибудь сказать мне?
– Нет. Большое спасибо за предупреждение.
– Хорошо. Надеюсь еще свидеться, – и послышались частые тревожные гудки отбоя.
Хон Дя Гук аккуратно положил трубку на рычаг и с опаской посмотрел на дверь старой соседки, будто она могла что-либо понять. Ведь разговор велся по-корейски.
– Ну, что там? – встревожено встретила его Сон Ай. – Что он сказал?
– Плохи дела,- тихо произнес Хон. – Среди нас провокатор.
– Это Пак! Пак Ен Тхя! – без раздумья проговорила девушка.
– Я тоже так думаю. Но его не было на некоторых наших встречах, а посольству на следующий же день было известно все до подробностей.
– А… Ок Сир? Она же влюблена в него и ничего не видит. – Сон Ай нервно прошлась по комнате. – Помнишь, я рассказывала тебе о нашем с ней разговоре? Она совершенно уверена, что может повлиять на него, а о том, что он может быть провокатором, не допускает и мысли. А теперь, видишь, посол прямо сказал…
– Но он не называл Пака, – слабо попытался возразить Хон.
– Зачем же кого-то называть, и без того все ясно?
Хон Дя Гук задумался, покусывая ноготь большого пальца, что означало, что он сильно нервничает.
– Может быть, ты и права, – произнес он немного помолчав. – Но, сама понимаешь, здесь ошибиться мы не имеем права. А в отношении Ок Сир… Если он придет сегодня на нашу встречу… ее придется отменить. В отношении Сен Хи ты ошибаешься. Уверен в этом. Она умная и честная девушка, и как бы ни была влюблена в мерзавца, не может предать общего дела. Ладно, собирайся, а то опоздаем.
Ок Сир с утра пришла в комнату Ен Тхя. Почти все обитатели ее по случаю воскресного дня были на месте, и молодые люди вышли в коридор.
– Ты извини, но пойти куда-нибудь с тобой я не смогу. Я еще совсем не готов к поездке, – смущенно сказал юноша, когда они подошли к окну в самом конце коридора.
– Куда ты едешь? – испуганно посмотрела на него девушка.
– Я же тебе говорил, в Минск, на Беларусьфильм, – в голосе Пака послышались нотки раздражения. – Что-то с памятью у тебя в последнее время.
– Ах да! Я совсем забыла. Действительно, с памятью что-то творится неладное. Только я не думала, что так быстро. О дне отъезда ты ведь не говорил? – и она бессознательно провела рукой по побледневшему за последнее время лицу, будто стирая налипшую на него паутину.
– Я и сам не думал, что так скоро, – искренне произнес Ен Тхя. – Вчера выяснилось.
– А как же собрание? – встрепенулась Ок Сир. – Я поэтому и пришла к тебе так рано, чтобы предупредить. Сегодня мы должны решить такие вопросы! От этого будет зависеть будущее многих из нас. Ты обязательно должен быть. Мы пойдем вместе.
– Тебя что уполномочили пригласить меня? – глаза Ен Тхя зло сузились.
– Н-нет… Но это само собой. Все юхаксян ВГИКа собираются. Будут и из других вузов – ГИТИСа, консерватории…
– Даже если хотел бы, пойти не смогу. Да и что мне там делать? Опять разведете демагогию. А недоумки вроде Хон Дя Гука… – он увидел, как изменилась в лице девушка и ему стало жаль ее. – Ладно, ладно, не буду ничего говорить о твоих друзьях. Но ты же понимаешь, что у меня перед отъездом еще масса дел. А ты мне потом все расскажешь, хорошо? – и он погладил ее по голове, как маленькую девочку.
– Когда ты вернешься? – уже соглашаясь с ним, упавшим голосом спросила Ок Сир.
– Право, не знаю. Не от меня же зависит. Но постараюсь поскорее. Мне… – он чуть не повторил вчерашние слова яйцеголового старика, что ему в Минске, собственно нечего будет делать, но вовремя осекся и закончил фразу совсем по-другому: – Так будет не хватать тебя. Вот бы поехать вместе! – сказал и внутренне содрогнулся от своих же слов, представив, что бы он делал, будь Ок Сир рядом. – Ладно, дорогая. Ты беги. Тебе же надо, как и любой девушке, марафет навести, прическу сделать, платье погладить. Знаю я вас. Еще опоздать умудришься. Пока. До скорого.
Ок Сир пошла по коридору к лестнице, тяжело ступая, словно к ногам были привязаны гири. Ей так не хотелось отпускать Ен Тхя в эту поездку.
