14.
Вышли Карагоз с девочкой, котенок остался в кабинете. Карагоз вытерла мокрые глаза девочке и подвела ее к большому аквариуму. Девочка стала успокаиваться, наблюдая за рыбками.
Наконец и Карагоз отошла. Села на свободное место подле молодого человека с лайкой. Оглядела всех животных быстрым и внимательным взглядом.
– Чумка, – сказала она молодому человеку, кивнув на лайку. У той гноились глазки.
– Да – вздохнул он.
– Полтора месяца – определила возраст лайки Карагоз и, просунув палец в ошейник, упрекнула. – Что вы держите ее на привязи, а второго пса вольно отпускаете?
Молодой человек слегка опешил, пораженный догадливостью девушки и, словно оправдываясь, ответил:
– Да тот сам приплелся и не уходит.
Сдайте в клинику. Или тоже привяжите. Сначала, конечно, надо вылечить.
– Вот и пришел сюда…
– Три-четыре укола и пройдет. Глазки надо промывать чаем или айраном. Чумка не страшна, осложнения, вот что плохо.
Молодой человек вздохнул и погладил лайку.
Два пожилых пчеловода жаловались друг другу на отсутствие профилактических лекарств.
– Позавчера еле отпросился с работы, прихожу, а воротинчика нет, а сегодня, оказывается всё уже раздали.
– Нету! – возмущался второй пчеловод. – Предлагают фенотиозин какой-то, а от него, я слышал, матки падают.
– Потому что неправильно обрабатывают улей, – пояснила Карагоз.
Мужчины недоверчиво, но с любопытством оглянулись на нее.
– Всего-то полтора грамма на один улей надо, – продолжала Карагоз. – И подержать одну-две секунды. А матку и развод надо убрать, временно. Фенотиозин даже лучше воротина, об этом все время пишут.
– Да пишут-то многое, – протянул пчеловод. – А вы что, девушка, пчел держите?
– Нет, – улыбнулась Карагоз.
– А почему знаете?
– Знаю. Я в институт поступаю.
Мужчины понимающе закивали.
– А у вашего пса чесотка, – сказала Карагоз сидящему напротив плотному мужчине с овчаркой. – В конуре держите?
– В сарае, – ответил тот. – Не чесотка, а понос.
– Чесотка тоже. Вон шерсть на груди свалялась, скоро пучками выпадать станет, потрогайте…
Мужчина потрогал грудь своей собаке. На пальцах осталась шерсть, он с тревогой посмотрел на девушку.
15.
– Не бойтесь, – успокоила его Карагоз. – Возьмите здесь креолин, трехпроцентный раствор, и веничком побрызгайте сарай.
Мужчина благодарно закивал.
– А от поноса лучше антибиотик какой-нибудь, тетрациклин. В сырое яйцо посыпьте и накормите…
Вышел ветврач, держа в своих огромных ладонях котенка. Тот был весь перебинтован и смирнехонько жмурил глаза.
Под утро раздался телефонный звонок. Роза дотянулась до аппарата и сонно взяла трубку.
– Да… Ало, кто это? Кого? Сейчас. – Роза позвала: – Карагоз, это тебя.
Карагоз проснулась:
– Меня? Кто? – Она подошла , взяла трубку и прислушалась.
– Ало! – раздался голос в трубке. – Позовите Карагоз!
– Я Карагоз…
– Карагоз! Ты меня слышишь?
– Жанас?
– Да, Это я!..
Карагоз сжалась, будто от холода, ладошкой прикрыла шею и молчала.
– Ты обиделась на меня? – спросил Жанас. – И правильно сделала. Я скотина и дурак. Но уже исправляюсь! Вот лейтенант подтвердит… Карагоз! У меня к тебе просьба. Лейтенант просит занять ему десять рублей, а их у меня нет при себе. Сходи ко мне в вагон и принеси их сюда, ты меня поняла Карагоз?
– Куда принести? – с ужасом переспросила Карагоз.
– Как тебе сказать… Я тут первый и последний раз, не знаю адреса. Товарищ лейтенант, где я?
– Вытрезвитель номер пять. – послышался в трубке дальний голос.
– В вытрезвителе я, номер пять. Место надежное, ты не волнуй ся… Я всю ночь искал тебя. Сюда попал… А теперь десять рублей просят, иначе не выпустят.
– Хорошо, я сейчас. – Карагоз положила трубку и испуганно уставилась на Розу.
– Кто это? – спросила Роза.
– Жанас. Десять рублей просит, иначе не выпустят.
– Откуда не выпустят?
– Вытрезвитель номер пять. Говорит, место надежное.
Роза упала на подушку и зашлась смехом.
– Ой, не могу! Он что, пьяница?
– Лейтенант просит десять рублей.
– Да это штраф, девочка! Вот влипла!..
16.
Карагоз нашла вытрезвитель номер пять, зашла во двор и поднялась по бетонной лестнице. Толкнула дверь и замерла. За железной решеткой зашумели, загудели.
– Карагоз! – позвал ее Жанас. – Ты не пугайся, подойди сюда.
Карагоз подошла.
– Здравствуй, – поздоровался он.
– Здравствуйте.
– Как экзамены?
– Хорошо.
– Молодец. Деньги принесла?
– Карагоз разжала кулачок, на ладони краснела сложенная десятка.
– Спасибо, – поблагодарил Жанас. – Зайди вон в ту дверь, отдай лейтенанту. Он квитанцию выпишет, а с получки вернет десятку обратно.
– Жанас, зачем вы так?.. Я знаю, это штраф за то, что вы напились, а теперь протрезвились.
– Извини… Карагоз, я тебя очень прошу, вернись в вагон, а? Так мерзко чувствую… Я больше не буду. Вернешься?
Карагоз с волнением и тревогой смотрела на экзаменатора, молодого мужчину с очень хмурым и сердитым лицом.
– У вас всё? – спросил он.
– Всё… – ответила она.
– И задачу вы решили неверно, – протянул он. – Только на первый вопрос ответили правильно… Запомните: наибольшая передача энергии от передатчика к приемнику происходит при равенстве их внутренних сопротивлений.
– Да! – согласилась Карагоз, волнуясь. – Но потери обязательны, даже при сверхпроводимости…
– Я вас спрашивал об условиях максимальной передачи энергии, а не сверхпроводимости, – прервал ее экзаменатор. – И с разделом оптики у вас не важно…
– Я и в школе не любила оптику, – призналась Карагоз.
– Ладно, на тройку-то вы ответили… – Он потянулся за экзаменационным листом.
Карагоз в мгновение перехватила лист и прижала к груди.
– Я прошу вас – голос ее дрожал – не ставьте мне тройку, мне нужно получить «отлично», иначе я не поступлю…
– Вы не ответили на «отлично», согласитесь…
– Я знаю физику, я люблю физику! Только оптика мне трудно дается, но я выучу, поверьте, проходной бал восемнадцать, мне нужна пятерка!
– Послушайте, что вы меня уговаривайте!
– Я не могу вернуться домой, все ждут меня, верят, что поступлю, а вы мне тройку ставите!
